И снова дом профессора. Мрак закрытого помещения. Во мраке два голоса. Идет заглушенный разговор.
— Через час решится начало! — Это первый голос: — Вы летите один, я буду ждать на площадке, которую осматривали. Разведу маленький костер. Бумаги?
— Бумаги в порядке, — это второй голос, — главное — с этой стороны никаких подозрений. Мы ударим, как безоблачный гром! Двухчасовой перелет до границы…
Первый голос: — Часть плана не удалась! Двое с динамитом захвачены в Москве. Власти насторожились. Осторожность!
Второй голос: — Интрига проведена слишком тонко… Только один смущает меня. Хороша ли приманка? Пойдет ли….
— Он должен был пойти. Стоп! Вы слышите там, за окном? Вы видите?
— Я вижу! Дайте револьвер! Тихо идите кругом!..
…На широком, хрустящем ложе быстро катящейся телеги Фенин говорил Маку:
— Подъезжаем, товарищ. Нужно померекать, как начать дело! Если идти прямо в лес…
— Я думаю, одни мы просто заблудимся и не найдем ничего. Нужен местный житель — опытный провожатый. Зачем скрывать? В конце концов, на нашей стороне закон! Нагрянем, срочно!
— Думаете так? Ну, ладно — поглядим. До рассвета все равно ничего и они не сделают. Еще, может, говорю, стрельба пойдет. Вы как, вообще, стреляли когда?
Мак нервно засмеялся.
— Во время гражданской войны был добровольцем в роте пулеметчиков. Если бы пулемет сюда… Однако, пожалуй, и из револьвера смогу!
Он нащупал плоский, небольшой предмет.
Несколько секунд помолчали.
— Послушайте, Фенин, как вы думаете, почему не поехал Иванов? Все-таки это подозрительно. Посмотрите — письмо Добротворского прямо указывает на его сообщничество! А что он сказал вам перед отъездом?
— Иванов честный парень, — задумчиво сказал Фенин, — знаю я, видел его в работе. Я не могу подозревать ничего плохого. Трудно смекнуть, конечно, — эта история с портретом, выстрел в жену. Письмо… Все это здорово портит ему. — Фенин несколько секунд всматривался в смутно белеющее лицо рядом: — А бумажка, которую он мне показал…
Фенин понизил голос и ближе придвинулся к Маку.
— Это приказ, полученный сегодня из центра. Одна из европейских организаций фашистов задалась целью сорвать наш авиапраздник — пока еще неизвестно как. Кажется, предполагалось покушение на заводы — захвачена группа динамитчиков. Понимаете — такой срыв взлета новой лучшей эскадрильи может иметь большие последствия! Мы сделали, конечно, что могли — установили усиленную охрану, летчикам и военнослужащим приказано не отлучаться из города. Потому то Иванов…
Из звездной тьмы выступили очертания припавших к земле изб и низкий, неровный плетень перед ними. Телега остановилась перед бревенчатой длинной околицей.
Возница оттянул калитку в сторону. Лошадь прошла внутрь.
— Куда теперь? — сел на соломе Фенин. — Полагаю все-таки, недолго думая, перво-наперво запастись фонарями да нагрянуть на то место! Кого бы в провожатые взять? Как это того из записок звали?.. Слушай-ка, парень, есть у вас такой Бубнов? Есть? Председателем сельсовета, говоришь? Вот к нему и гони! Поживей ты только, парень!
Быстро прогремели через село; слепые, маленькие хаты выступали и терялись по обеим сторонам дороги. Остановились у крайней избы. Дальше плотной стеной вставал ночной, таинственный лес. Мак всматривался невольно, нет ли огней — следа искателей клада. Нет — была только черная, обвевающая холодом тьма.
На стук вышел высокий мужик с русыми растрепанными волосами, с широкой, вьющейся бородкой. В левой руке он держал фонарь. На правой, засунутой за тесемчатый пояс, не было четырех пальцев.
Это был инвалид Бубнов, действующее лицо записок Штреба, организатор восстания в селе Огневе.
— Ты Бубнов? — Инвалид кивнул головой. — Председателем сельсовета будешь? Ладно. Из города мы, товарищ, нужно вот одно дело прояснить. Ты то, я знаю, мужик надежный! — Фенин дружески хлопнул Бубнова по плечу.
Все трое прошли сени и очутились в темной избе. Бубнов поставил на лавку фонарь, стал зажигать керосиновую лампу.
Стены древней, закопченной избы были увешаны плакатами и портретами вождей с исколотыми, бахромящимися краями. На самодельной полке в углу высилась груда книг. С широкой лежанки торчала спящая нога. Бубнов сбросил с лежанки разное барахло, предлагая гостям присесть.
— Товарищ Фенин, мы задерживаемся, нужно торопиться! — напомнил Мак.