На протяжении следовавшего за этим визитом к окулисту месяца Джонни несколько раз ходил в другую поликлинику измерять внутриглазное давление пшикалкой, так как в его районной поликлинике N666 не нашлось даже такого незамысловатого девайса. Зато, с другой стороны, добродушная медсестра сказала ему: ходите столько, сколько нужно. Видимо, ей неприятно было наблюдать, как люди даже такого возраста как Джонни уже теряют зрение на оба глаза.
Однако когда Джонни снова пришёл к окулисту в своей поликлинике, тот заявил, что у него не столь высокое давление, чтобы объяснить такие симптомы. При этом Джонни не мог не отметить для себя примечательную закономерность: верхний порог нормы данного показателя в РФ был на несколько миллиметров выше, нежели в цивилизованных странах. Не иначе, чтобы люди слепли, теряя в первую очередь периферическое зрение/широту кругозора и не замечали, какую гибельную политику проводят власти в области здравоохранения,- думал он с горьким цинизмом.
Желая всё же получить какое-то определённое заключение специалиста, Джонни попытался задать ему "наводящий" вопрос, могут ли быть столь странные симптомы следствием его неврологического заболевания. Однако окулист так и не ответил ничего определённого, лишь попросив резким тоном не пытать его вопросами, на которые у него нет объяснения и поинтересоваться у соответствующего врача, а к нему приходить только через год для наблюдения.
Услышав последнее предписание, Джонни не мог не подумать цинично про себя: "меня уже через год скорее всего в живых не будет, не говоря уже как я дойду, если ничего совсем не буду видеть к тому времени!" Но вслух такую мысль высказать не решился, опасаясь услышать настоятельную рекомендацию непременно обратиться к ещё одному врачу - психиатру.
Тем не менее, в то злополучное лето у Джонни появилось ещё сразу несколько оснований для мрачных предчувствий, связанных со здоровьем, и, как следствие, вероятным скорым завершением жизненного пути. Странные, жутко пугающие вещи стали твориться у него не только с глазами, но и сразу с несколькими другими частями организма. Например, однажды случайно увидев свои зубы (обычно он на них не смотрел когда чистил), Джонни увидел страшную картину: повсюду спереди, сверху и снизу с них неровно слезла эмаль, обнажив под собой безобразное зрелище бурого дентина. Один клык слева вообще почернел. Смотрелось это просто ужасно.
Когда же перепуганному Джонни в тот же день удалось попасть на приём к стоматологу, врачиха не только не выказала ни малейшего понимания или сострадания к его ситуации, но ещё и цинично усмехнулась по поводу паники, которую он испытывал по поводу катастрофы, случившейся в его ротовой полости. Поскольку мысли об этом не давали ему покоя, через пару дней Джонни сумел так же дуриком, рассказывая тёткам в регистратуре, какой у него кошмар творится во рту, попасть к врачу уже в другой поликлинике. Эта доктор показалась ему удивительно милой и внимательной, но и она также не могла сказать ничего определённого о возможных причинах необъяснимого разрушения его зубов, удивившись только его осведомлённости, когда он заявил с порога, мол, никакие тетрациклины не принимал (один из возможных факторов, с которым она могла связать такое явление).
Наверное, со стороны, особенно для суеверных людей, такое стечение напастей выглядело так, словно Джонни подвергся какому-то страшному проклятию, отнимавшему у него одновременно возможность видеть мир и показывать себя миру в сколько-нибудь презентабельном виде.
Однако даже на этом основания для его опасений за своё здоровье тем летом не заканчивались. Ещё одна плохая новость ждала Джонни у терапевта, к которой необходимо было сходить, чтобы получить направление к неврологу. Уровень железа в биохимическом анализе крови, который она зачем-то отметила в бланке (какой смысл его определять без ферритина, трансферрина и связывающей способности?- недоумевал Джонни, который, не подозревая пакостей со стороны данного микроэлемента, то ли поленился, то ли постыдился отмечать данные параметры в бланке), оказался несколько сниженным, а раньше был нормальным! Когда Джонни вышел из кабинета, где он узнал результаты, его сразу же осенила зловещая догадка: раковые клетки новообразования, растущего где-то в его организме, сжирали железо! А может, срабатывал некий защитный механизм, противящийся подкармливать этим металлом быстро растущую губительную опухоль. Даже свои зрительные симптомы Джонни интерпретировал теперь в новом, паранеопластическом, свете: вероятно, злокачественная опухоль спровоцировала реакцию иммунной системы, поражавшую теперь сетчатку обоих его глаз!
Конечно же, обсуждать свои "раковые" мысли с терапевтом Джонни не решился, так как в любом случае, поступи он таким образом, до появления явных признаков болезни она, наверное, отправила бы его консультироваться по этому поводу не в онкологический центр, а в ПНД, а потому просто попросил у неё направление на общий анализ крови. Сама же терапевт никаких пугающих предположений на основании сниженного показателя делать не стала, а лишь рекомендовала принимать какое-то железосодержащее средство, называвшееся "железный дуралей" или как-то так.
Увидев в результатах общего анализа гемоглобин 144 и гематокрит 45, Джонни вначале немного успокоился относительно "анемии хронической болезни" (он ожидал гематокрит около 30), подумав "раковые клетки ещё не всё железо у меня успели сожрать". Однако когда заметил увеличение тромбоцитов (не в сравнении с нормой, т.к. теперь они были у нижней её границы, но на фоне прежнего показателя) тревожные мысли охватили его с новой силой.
Терапевт также почему-то ещё к тому же не испытывала особого энтузиазма направлять Джонни к неврологу, указывая на отсутствие соответствующей записи со стороны офтальмолога в карте, но в конце концов согласилась, добавив при этом: "Вы только объясните там подробно, что окулист рекомендовал Вам обратиться, потому что у Вас такие симптомы..."
Джонни почувствовал себя глупо, будучи вынужден выпрашивать аудиенцию у врачихи, которая и в прошлый раз ему ничего внятного не сказала относительно его состояния. Тем не менее, он питал скрытую надежду, что его всё же направят куда-нибудь на обследования "в приличное место".
Невролог вначале даже очень удивила его. Когда Джонни рассказал ей свои симптомы, она понимающе кивнула головой и сказала, что это, мол, "спазмы сосудов". Естественно, спрашивать у неё, откуда она это знает было глупо, а потому Джонни с видом искреннего удивления поинтересовался лишь, неужели в её практике ещё подобные случаи встречались, на что врач ответила вроде как утвердительно, после чего выписала уколы.
Это был отечественный препарат Месидол, разработка которого в своё время была почему-то заброшена в СССР - то ли, как с тревогой предполагал Джонни, из-за жутких побочек, то ли по причине общего сгорбливания медицины во второй половине восьмидесятых. Первым делом тщательно изучив вкладыш, Джонни не мог не отметить для себя, каким чудодейственным там преподносился этот препарат, по крайней мере, если судить по списку показаний к применению - от инсультов и инфарктов до вегетососудистой дистонии. Не иначе, государства Запада спешат внедрить его у себя,- думал он с циничной иронией. Джонни догадывался о суровой правде: за бугром если и слышали про Месидол, то задвинули его в разряд сомнительных снадобий с недоказанной эффективностью, которые российская фарминдустрия скармливает нищим лохам, которые если и помрут в результате, никто особо сокрушаться не будет.
Поэтому Джонни был поражён удивлением, которое выразила невролог, когда он ей сказал, что после десяти уколов чудодейственного препарата его зрительные проблемы ничуть не уменьшились. Впрочем, он в любом случае теперь больше концентрировал своё внимание не на этом факте, а на том, направят ли его ещё куда-то для выяснения причин поражения глаз.