Из ситуации с Дашей Джонни также сделал и ещё один важный вывод. Он уже давно знал, как сильно могут различаться по качеству реализуемых продуктов питания продовольственные магазины, словно в одних торговали тем, что не захотели жрать посетители других. Теперь же выяснялось, что подобным образом обстояло дело и в медицине. Судя по объёму и качеству лечения, складывалось впечатление, что в одних районах жизнь их обитателей ценилась властями выше, чем в других.
Во всяком случае, когда Даша пришла к районному неврологу и врач не поняла что с ней не так, ей не выписали указанные вышестоящими инстанциями для таких случаев таблетки, а направили в специализированное учреждение. Это был вроде как исследовательский институт со старыми добрыми советскими традициями, где не втирают обычно больным про то, как они сами виноваты в своей болезни, по крайней мере, если нет подозрений, скажем, о злоупотреблении наркотическими препаратами. Там после условно-бесплатного обследования (плати или жди очередь несколько месяцев, из чего Даша, очевидно, выбрала первое) Даше поставили примерно такой же диагноз, который Джонни поставил себе, и прописали препараты, ужасавшие Джонни уже одним описанием побочных эффектов.
Такой поворот Дашиной истории стал также в некотором роде для Джонни культурным шоком. Ранее он был убеждён в собственной уникальности. Во всяком случае, он даже страдал от болезни, какой не было ни у кого из его знакомых. Теперь же у человека, которого он знал уже несколько лет, оказался если не такой точно, то сходный диагноз.
Но даже не это занимало теперь в первую очередь мысли Джонни. Больше всего его волновал вопрос, как быть дальше и чем лечиться? На помощь по существу со стороны врачей поликлиники было глупо рассчитывать. Они назначали ему лечение по принципу лишь бы отделаться от пациента, с которым творилось непонятное.
В платные медицинские центры он также обращаться не мог. У него попросту не было на это лишних денег. Да если бы и наскрёб немного... Джонни вспоминал Дашу, которая со своими проблемами чуть ли не полтора миллиона за различные медицинские услуги заплатила. И толку? Если в итоге, не придумав ничего лучшего, ей рекомендовали "постараться наладить личную жизнь", как будто это поможет!
А у Джонни даже не было этих полутора миллионов! И какой смысл нести туда последние деньги, чтобы ему в итоге сказали, что у него "психосоматический" "недотрах"?! Последнего, впрочем, ему, скорее всего, не скажут. Поскольку он всё же мужского пола, а потому, по идее, должен быть не против с кем-нибудь, только кто ж ему даст?!
А если он последние деньги там оставит, но в результате ему станет только хуже и он не сможет даже зарабатывать себе не жизнь, как тогда? Сдохнуть от голода?! И помощи ждать неоткуда, так как друзей у него практически нет, а с имевшимися у него дальними родственниками он давно не общался, прекратив с ними в своё время контакты, когда они пытались в унизительной форме учить его жить. Да и потом, как бы ни было трудно, зачем становиться кому-то обузой?! Наконец, платить каждый раз по несколько тысяч рублей за приём, длящийся десять-пятнадцать минут, когда сам он вынужден за эти деньги трудиться целую неделю,- это слишком!
С другой стороны, требовать от врачей поликлиники, чтобы его направили в специализированное учреждение, где лучше разбираются, наверное, также было бесперспективно. Ругаться, куда-то писать подмётные письма, ходить по инстанциям в таком состоянии, когда до ближайшего продуктового магазина тяжело дойти,- скорее всего, просто бессмысленная трата последних "нервов", которые и так уже никуда не годятся!
Джонни, впрочем, не склонен был винить врачей поликлиники N666. Он видел, как героически и самоотверженно выполняла свои профессиональные функции его участковая терапевт, выписывавшая льготные рецепты бабушкам, штурмовавшим её кабинет. Джонни не раз был и свидетелем того, как невролог, которой на один приём было отведено всего три минуты (по крайней мере, по её словам), эффективно решала организационные вопросы направлений в больницу и т.д. с пациентами, пережившими инсульт и в результате лишёнными возможности самостоятельно передвигаться. Самого же Джонни, как бы он ни жаловался на свою больную голову, пока не парализовало, по крайней мере, настолько, чтобы это было видно со стороны! Причём, и это также немаловажно, упомянутые врачи с большим стажем доблестно решали свои благородные служебные задачи, получая от государства мизерную зарплату, за которую в офисе пальцем не пошевелит двадцатилетняя соска, не способная к какой-либо общественно-полезной деятельности!
Но, как бы там ни было, получалось, рассчитывать на чью-либо помощь, профессиональную или иную, в поправлении своего серьёзно пошатнувшегося здоровья Джонни не приходилось. С другой стороны, игнорировать свои проблемы, пытаясь отвлечься и т.д., как ему когда-то давно рекомендовали врачи, он также не мог. Сколько бы Джонни ни пытался о ней не думать, его болезнь всё настойчивее напоминала ему о себе, вплоть до ограничения возможности выйти из дома, и в отсутствии эффективного лечения, она, вероятно, сведёт его в могилу если не за месяцы, то в считанные годы.
И что же теперь делать? Ложиться и умирать? Но к этому Джонни был не готов! Он не только невыносимо боялся смерти, но и очень хотел жить, и потому не собирался сдаваться. У него были большие планы, которые ему хотелось успеть реализовать. А для этого необходимо протянуть хотя бы ещё несколько лет.
Теперь, когда (по упомянутым выше причинам) на врачей было надеяться бесполезно, Джонни предстояло пытаться лечить себя самому. А для этого ему в первую очередь нужны были соответствующие знания. Много. И он был настроен решительно их добывать, насколько позволит здоровье. Тем более, несмотря на болезнь, безжалостно разрушавшую остатки его памяти и способности ясно соображать, Джонни по-прежнему хотел считать себя мыслящим и эрудированным человеком. Конечно, те, кто знал его уровень образования, не говоря уже, оказывались свидетелями того, как он тупил в простых бытовых вопросах, обычно хихикали, когда он делал о себе подобные заявления. Но Джонни был уверен: пусть их неспособность его оценить будет их проблемой.
Да, конечно, в своё время ему не повезло получить формальное высшее образование. Проклятая болезнь помешала ему. В подростковые годы Джонни много ходил по врачам, сначала в детской, а затем уже во взрослой поликлинике, тщетно надеясь, что ему поставят, наконец, правильный диагноз и назначат соответствующее лечение, чтобы он чувствовал себя не так плохо. Однако доктора один за другим не могли сказать ему ничего вразумительного относительно причин его состояния, помимо пресловутой "вегето-сосудистой дистонии" - малоинформативного диагноза, который они привычно ставили во многих непонятных ситуациях. Некоторые же, подобно невропатологу из взрослой поликлиники и вовсе вели себя безобразно, советуя "перестать нюхать клей и растворители", "взять себя в руки" и "заняться спортом". Конечно, где-то в глубине души Джонни прекрасно понимал бессмысленность своих хождений по врачам, однако иногда всё же не мог сдержаться,- так ему было плохо.
Такое малодушие отрыгнулось Джонни, когда он обратился в поликлинику за справкой установленного образца для поступления в вуз. Тогда невропатолог ему сказала прямо: "А зачем тебе учиться? Ты потом будешь ходить всё время ко мне жаловаться на жизнь и на то, что у тебя с головой творится! А мне это надо?!" Потом, правда, ему удалось получить справку хитростью, сказав врачу из другой поликлиники "ничего не беспокоит" и "мне там карту с собой не дали", когда эта ушла в отпуск. Не поступив же в первый раз, брал справку на следующий год уже в поликлинике "по месту работы", куда по окончании школы пристроила в свой отдел его мама, "чтобы шёл стаж и не сидеть просто так" (странная позиция,- думал он об этом потом, окончательно утратив надежду дожить до пенсии). Однако когда его не взяли и во второй раз, а его проблемы со здоровьем открылись со временем (ведь он же не мог взять и начать чувствовать себя хорошо!) и во второй поликлинике, Джонни плюнул на всё. Он не собирался больше ни перед кем унижаться, ни в поликлиниках, ни в приёмных комиссиях. Так в итоге Джонни решил быть самому себе лучшим университетом.