– Как бы плохо ни играли в этом сезоне, в следующем обязательно найдется кто-нибудь, кто сыграет еще хуже.
– Раньше актеры на сцене заявляли о себе, а теперь только поддакивают…
– Идеальных режиссеров не существует – это не мое мнение, так говорят гениальные актрисы, я только поддерживаю их точку зрения.
– Среди молодых актеров половина по-русски не говорит, вторая не понимает.
– Хорошо сыгранная роль подобно зеркалу – в ней каждый увидит собственное отражение.
– А если не увидит, Фаина Георгиевна?
– Значит, либо сыграна плохо, либо весь спектакль проспал.
– Пока Генка Бортников будет отвлекать автографами поклонниц у служебного входа, можно с комфортом уйти через главный.
– У Музы тоже есть пристрастия. Она терпеть не может серый цвет посредственности.
Решается вопрос, как быть с молодым актером, который вовсе ничего не может:
– За год ничему не научился, ничего не добился…
Раневская решает заступиться:
– Зато самостоятельно!
– Если Верка Марецкая Звезда, зачем ей место под Солнцем?
– Раньше в театре была окружена творцами, а сейчас натворившими…
После очередной стычки на сцене во время репетиции одна из «сочувствующих» успокаивает:
– Фаина Георгиевна, не нервничайте. Нервные клетки не восстанавливаются.
Раневская фыркает:
– Это ваши не восстанавливаются, а мои так очень даже. А потом еще и мстят тем, кто их погубил! И это стоило бы учитывать некоторым несознательным режиссерам и актерам.
Услышав в чьем-то выступлении, что этот чиновник от культуры быстро поднялся по карьерной лестнице на самый верх в министерство:
– Он не поднялся, он всплыл… Такие всегда всплывают.
На репетициях с ней иногда бывало невыносимо сложно. Полностью выкладываясь сама, она требовала этого же и от окружающих, даже от новичков, и, имея привычку не сдерживать эмоции, нередко оскорбляла тех, с кем работала. Кто-то привык и не обращал внимания, кто-то просто молчал, не желая ввязываться или испытывая трепет перед властной актрисой, но были и те, кто обижался, и вполне справедливо.
После одного из таких выпадов Завадский требует:
– Немедленно принесите извинения!
Раневская, еще не остыв от возмущения, фыркает:
– Примите мои оскорбления…
Не заметив, что оговорилась, демонстративно удаляется со сцены.
– Как прошел спектакль?
– На «Ура!».
– Неужели? – сомневается приятельница, зная, что спектакль не очень удачный.
– Зрители кричали «Ура!», когда все закончилось.
– Фаина Георгиевна, о чем задумались?
– У меня закралось подозрение, что нынешние актеры во фразе «души прекрасные порывы» полагают, что «души» – это глагол.
Начинающему актеру, который на сцене просто невыносим:
– Если не можете играть сами, не мешайте делать это другим! Лучше уйдите, мы ваши реплики между собой распределим.
– Известные народные артисты это те, кого любят и власть, и народ.
– А неизвестные, Фаина Георгиевна?
– Есть две категории. Те, кому дали звание на юбилей, чтобы отвязаться, и те, кому звания вообще не дали, но народ их любит.
О новом актере.
– У него на лице написана острая интеллектуальная недостаточность…
– Бездарности, как сорняки – такие же наглые, крепкие и частые. И так же заслоняют солнце талантам.
Услышав о неудачном спектакле известного режиссера.
– С опытом даже провалы получаются качественней.
О режиссере.
– Он всегда хвалит себя вслух, а других молча…
Марецкая философствует:
– С годами приходят мудрость и опыт…
Раневская театрально вздыхает в ответ:
– Только многих не бывает дома…
Прислушиваясь к зрительному залу:
– Жидкие аплодисменты подобны поносу – одно расстройство и жаловаться неприлично…
– Учитель, врач, актер – профессии от Бога! – вещает очередной чиновник, забыв, что он атеист.
Раневская вздыхает:
– Только зарплаты от государства…
– Нелегка жизнь актера, чтобы сорвать аплодисменты, нужно посадить голос.
На профсоюзном собрании актера ругают за пьянство.
– И, наконец, алкоголь разрушает семьи!
Раневская усмехается:
– А бывает, что создает…