— Ну что, Брадзинский, попался? — злорадствуя, громко прокричал Маклак и вдруг остановился, как и его сопровождающие. Они почему-то не решались войти в парк, но старший сержант достал револьвер и взвел курок.
Индеец уже в который раз спрашивал в трубке, почему я замолчал.
— Маклак меня всё-таки нашёл. Извини, я не могу больше говорить. — Я прервал связь и бросился в кусты цветущих роз. От их невыносимого благоухания у меня зачесался нос и заслезились глаза. Теперь понятно, почему это место пользуется такой дурной славой. Аллергия на сладкие запахи — это ещё хуже ужасных статуй и свисающих с деревьев сердечек.
Из моего укрытия было хорошо видно, как Маклак пинками втолкнул подчинённых в парк. Один из них, тот, что повыше ростом, дважды вдохнул аромат алых цветов, схватился за сердце и рухнул с пеной на губах. Однако сам Маклак и второй его бугай оказались выносливее. Они помогли товарищу, дотащили его до машины и куда-то позвонили, наверное, в «911» или за подкреплением.
Пользуясь заминкой, я короткими перебежками, прячась за деревьями, кустами и жуткими статуями амуров (вспомнил наконец имя этого божка), кинулся в глубь парка.
— Стой! Я тебя вижу! Тебе от нас не убежать, Брадзинский! — торжествующе крикнули мне в спину, и предупредительный выстрел громыхнул в воздухе.
Наркоманы повскакивали с мест и убежали, а я не знал, что делать дальше. Ведь в конце концов он меня здесь найдёт. Чтобы прочесать парк, больше часа не понадобится. А если он вызвал подкрепление, то и полчаса за глаза хватит. Кстати, я не был уверен, что всё полицейское отделение в курсе его тёмных делишек, скорее всего только какой-то узкий круг сообщников.
Добежать до забора я просто не успею, впереди была большая площадка со скамейками по кругу — слишком открытое пространство, да и перелезть через трёхметровую ограду не так просто. Выглянув из своего укрытия, я увидел Маклака достаточно далеко от себя, несмотря на свои угрозы, он высматривал меня совсем в другой стороне. Его подручных не было видно, но вдруг сзади раздался шорох, и один из них бросился на меня со спины. Маклак лишь отвлекал меня…
Я ловко вывернулся, перехватил нападавшего чёрта за шею и недолго думая ударил головой о постамент статуи святого Валентина, за которой он до этого прятался. Несчастный опрокинулся навзничь, а сверху на него упал ещё и тяжелый чугунный нимб из сердечек и, дополнительно стукнув, обломал один рог. Я перебежал влево и притаился за толстым стволом дерева. Старший сержант Маклак, оставшись один, просто озверел.
— Выходи, сволочь, я тебя убью! — стреляя по кустам, орал он. — Убью на месте! Лучше сам сдайся, мерзавец!
И тут вдруг в небо взвился переливчатый индейский клич, который нельзя было спутать ни с чем, потом ещё один, потом ещё. Теловары!
На меня кто-то прыгнул и прижал к земле, я не успел вырваться, но оно и к лучшему, потому что в ту же секунду надо мной просвистели две пули, я замер.
— Ты слишком неосторожен, брат Блестящая Бляха, нельзя так высовываться, — прозвучал над ухом знакомый голос.
— Где Маклак?!
Вдалеке раздался рёв мотора и пронзительный визг шин резко отъезжающей машины.
— Уже уехал, хук! — удовлетворённо заключил индеец, отпуская меня.
— Как ты здесь оказался? — спросил я, вставая и отряхиваясь от лепестков и вытаскивая впившиеся в руки и шею шипы розовых кустов.
— Ты ведь сам сказал, парк Святого Валентина. Мы поняли, что с тобой приключилась беда. Все равно были неподалеку.
— Спасибо, вы появились вовремя.
Мой друг сурово нахмурился и с укоризной напомнил:
— В городе опасно одному. Повторюсь, ты очень внезапно исчез, брат. Мне пришлось сказать охотникам, что ты ушёл на разведку.
— Да, наверное, так оно и было, — не стал ничего объяснять я, видя, что к нам приближаются два индейца с торжествующими минами победителей на лицах. Обоих я видел вчера в вигваме Чмунка. Один засовывал томагавк за пояс, второй прихрамывал на ходу.
— Он ранен? — обернулся я.
— Нет, — спокойно отмахнулся Чунгачмунк. — Просто ступил во что-то нехорошее, здесь часто бегают бродячие собаки.
— Ясно.
— А теперь нам нужно вернуться в резервацию, брат. В резервацию полицейские наведываться не любят.
— Не имеют права? — удивился я.
— Имеют, но не любят. Пошли, Блестящая Бляха.
Мы прошли через весь парк тайными индейскими тропами. Почему-то на индейцев белая магия святого Валентина не действовала, и на запах обильно цветущих роз, от которого меня ещё шатало, они внимания не обращали. Мы вышли к задней калитке, у которой стоял громадный навороченный джип, весь расписанный ликами индийских богов и национальным орнаментом, на раме висели скальпы убитых врагов, а впереди, между фар, череп бизона с крутыми чёрными рогами. На водительском месте сидел толстый индеец в леггинсах из оленьей кожи, с голым торсом и лицом в боевой раскраске. Он приветливо улыбнулся нам, салютуя в небо из двух винчестеров. Я невольно вздрогнул, когда прямо перед моим носом на землю упала подстреленная ворона.