Скрежет! Со стороны дороги, значит…. Я быстро поднял голову и тут же опустил под прикрытие кабины грузовика. Тут же вслед затрещал пулемет. Я едва успел передвинуться вправо — тут же на моем бывшем месте металл кабины ощетинился дырками прострелов. Правильно, «крупнокалиберка» пробивает такой металл как ржавую жесть.
— Серега! — я тронул его за плечо. — Нам тут не просидеть! С пулемета тут все насквозь простреливается. Смотри — тут до кювета метра два. Я сейчас с разбега попробую туда скатиться и тебя прикрою. Постарайся не зевать. Как только стрельбу открою — сразу беги ко мне. В лесу есть шанс укрыться.
Серега только молча кивнул — на его лице застыло отчаяние, которого я не видел даже тогда когда он понял, что Питера больше нет. Я сменил рожок — хорошо, что догадался примотать изолентой сменный. А так бы настрелялся — все патроны остались в машине. Приготовился….
На четвереньках особо не разгонишься, но когда ты знаешь, что любое промедление стоит тебе жизни — бежишь как заяц. Вот и я — два метра под прикрытием машины, потом метр на ногах, спиной ощущая, как поворачивается в мою сторону пулемет. Прыжок.… В полете поворачиваюсь лицом к «уазику», натыкаясь на бешенный, полной лютой ненависти взгляд их предводителя. Огонь! Палец судорожно зажимает курок, и автомат, поставленный на стрельбу очередями, выплевывает веер пуль. Одного, который стоял возле машины, зацепил — я заметил, что он согнулся, выпустив из рук «калаш». Потом все скрыли придорожные кусты, в которые я скатился. Чавканье грязи, колкие удары веток по лицу — хорошо что в маске. Но если так и дальше пойдет — никаких масок не напасешься. Через секунд десять рядом ухнуло, и приземлился Серега. Неудачно — спиной в протекающий ручей с мелкими камешками. Тут же засипел, восстанавливая дыхание, но снайперку все так бережно в вытянутых руках держит.
Я уже карабкался по склону кювета, стараясь занять выгодную позицию. Выглянул, и не дождавшись выстрелов в мою сторону, выпустил не глядя оставшиеся патроны в сторону «уазика» и противоположной стороны дороги. Кинул бесполезный теперь автомат к Сереге, безуспешно, пытающемуся отдышаться и вытащил ПП — 2000. Маленькая удобная рукоятка легла в руку.
— Серый, я пошел! — я окликнул Серегу, и тут же, не примериваясь, нырнул в кувырке к «уазику». Вскочил на ноги и метнулся под спасительную тень кузова. Здесь лежал «балахонщик», которого я подстрелил во время прыжка. Он уже не дышал, его грудь превратилась в кровавое месиво, на губах застыли кровавые пузыри — видать попал в легкие. Выстрелов не было.
Я превратился в слух, затаив дыхание. Едва услышал слабый стон в кузове. Прополз под колесами, и резко встав, направил дуло пистолета — пулемета внутрь. Там лежал тот самый главарь. Случайная пуля попала ему в шею, и теперь он лежал, зажимая поток крови из раны. Я бросил быстрый взгляд на кювет, из которого только что выбрался. Серега уже лежал, слившись со своей винтовкой в одно целое и только по легкому дерганию можно было определить, что он ведет огонь по оставшимся противникам с другой стороны леса.
— Сдавайтесь суки! — я прошел вдоль машины и направил на лес подобранный «калаш» водителя. Впрочем, ответом мен была лишь тишина. Я кувырком перекатился под защиту фуры. Осторожно выглянул, боковым зрением контролируя обе стороны дороги.
Сдаваться было некому, лишь возле самого леса слабо копошился один противник, подбитый походу в ногу. Пытаясь уползти, он бросил автомат и скинул свою повязку с лица.
— Серега! Собирай оружие, я пока поговорю с пленником, — я подошел к «балахонщику» и еще раз передернулся от вида его лица.
— Кто вы такие? — я задавал вопросы, подкрепляя их наступанием на пальцы тяжелым кантом берца. Вначале шевельнулась жалость, а потом все как отмерло — они бы нас не жалели.
— Отдел ППС Кириши… — еле слышно из-за стона выдавил балахонщик. — Лейтенант Сысоев.
— Хрена себе, ППС-ники! Зачем гнались? — я даже опешил от такого признания. Ладно бы бандиты, ладно просто облученные потерявшие надежду жители, а тут милиционеры.