‑ Но в городе нельзя так бегать! В дом врежешься или…
‑ Да ты не понял! Это же метафора, преувеличение.
‑ Странная какая-то метафора.
Настойчивость Эдика разозлила Шкоду:
‑ Что ты привязался: город, дома! Слепые вообще не видят. И ничего ‑ живут!
‑ Ладно, ‑ обречено вздохнул Эдик, ‑ ты автор ‑ тебе видней.
‑ То-то же, ‑ успокоился Шкода и попросил не перебивать его больше с ерундой.
Эдик хотел было напомнить, что ночью маршрутные трамваи не ходят, но это замечание показалось ему таким незначительным, ничтожным, не заслуживающим драгоценного внимания великого автора-новатора, что он прикусил язык и вскоре, слушая монотонную речь Федора, чуть было не задремал. Однако хохот автора вывел Эдика из оцепенения. Глядя на радующегося писателя, он также не смог сдержать улыбку.
‑ Правда, хороший анекдот? – отсмеявшись, поинтересовался Федор.
‑ Какой анекдот? – спросил Эдик.
‑ Который Мария рассказала клиенту.
‑ Извини, я что-то не совсем понял его смысл.
‑ Ну, как же? – удивился Шкода. ‑ Приходит Чебурашка в магазин и спрашивает: «У вас леписины есть? Продавщица поправила: «Не леписины, а апельсины. Нет апельсинов». На другой день опять: «У вас леписины есть?» ‑ и так всю неделю. Продавщице надоело поправлять, она и говорит: «Еще раз скажешь «леписины» ‑ прибьем за уши к прилавку». На следующий день Чебурашка приходит и спрашивает: «У вас гвозди есть?» ‑ «Нет». ‑ «А леписины?».
‑ Да, ‑ задумчиво сказал Эдик, ‑ хороший анекдот. Только вот мне кажется, что проститутки клиентам такие анекдоты не рассказывают.
‑ А какие, по-твоему, рассказывают? – недоуменно спросил Шкода.
‑ Если только постельные. И речи с клиентами ведутся совсем не такие, как в твоей повести, и образ жизни у проституток не такой, и работу свою они не любят.
‑ А ты откуда знаешь? – недовольно спросил Шкода.
‑ Догадываюсь, ‑ ответил Эдик.
‑ Догадываюсь, догадываюсь… ‑ передразнил Шкода. – Можно подумать, что ты сам проституткой в гостинице работаешь.
Эдик не стал тратить время на возражения, потому что с нетерпением ожидал, когда повествование наконец-то закончится и можно будет поехать домой отоспаться. Но писатель мучил его своей повестью еще целых три часа.
Когда он окончил чтение, Эдик поблагодарил за оказанное ему доверие и собрался было уходить. Шкода задержал его у порога:
‑ А как же обсуждение? Что ты можешь сказать о моем творении? Правда, искренне, правдиво, актуально и неожиданно?
‑ Да как тебе сказать? – задумчиво ответил Эдик. ‑ Действительно, много необычного и неожиданного. Однако отдельные эпизоды, фразы и выражения мне не понравились.
‑ В самом деле? – удивился Шкода. ‑ А какие?
‑ Скажем, в описании Малыша. Ты пишешь, что он был сексуальным виртуозом-экспериментатором…
‑ По-моему, это большая находка, ‑ возразил Шкода. – И очень жаль, что ты ее не оценил.
‑ Ладно. Ответь мне только, где ты видел гладко выбритых беззубых блондинок, обладающих лучезарной улыбкой?
‑ Что? – почесал голову раздосадованный Шкода. – В самом деле, придется заменить.
‑ Вот, вот, ‑ сказал Эдик, ‑ и замени еще эпизод, где ты описываешь драку Малыша с сантехником Унитазовым.
‑ Но это же центральный эпизод! – возмутился Шкода. ‑ Его-то зачем менять?
‑ Слишком уж здесь все неестественно, ‑ сказал Эдик.
‑ Ты, видно, невнимательно слушал, ‑ недовольно махнул рукой Шкода.
‑ Как же, я хорошо запомнил этот эпизод, ‑ возразил Эдик, к этому месту в повести он еще не успел как следует задремать.
‑ Когда преступники похитили Марию, ‑ решил пересказать сюжет Эдик, ‑ твой Малыш мчится по городу в поисках сантехника Унитазова и находит его на стройке. Сантехник, помахивая огромным гаечным ключом, обследует тяжелую бетонную стену. Малыш подбегает к противнику и грозно требует: «А ну-ка живо гони мне десять копеек!». «Но у меня нет мелочи», ‑ виновато пожимает плечами сантехник.
Тогда твой главный герой с криком: «Так ты, гад, не хочешь одолжить мне гривенник?!» ‑ лупит сантехника ногой по зубам. Тот падает как подкошенный. Малыш начинает топтать и пинать сантехника, требуя сознаться, где спрятана Мария. Сантехник не хочет. Малыш хватает его за волосы и стучит головой бедняги об стену.