А вот что доложили друиды, лучше было не знать никому, особенно — его королеве. Мэренн смела и жертвенна, но что делать, если жертву спросят не с нее?
«Лишь твой сын смоет кровью Проклятие». Сколько раз владыка Благого Двора вертел эту фразу, сколько раз замирал в ужасе от мысли, что сказано это было про его единственного сына, сына его и Этайн, умершего при рождении. А потом вокресал от надежды, что, раз проклятие не спало, возможно, его ребенок жив…
Теперь все поменялось, все стронулось с места, решив то ли дать шанс миру ши, то ли окончательно погубить его.
Мэренн готова была погибнуть ради того, чтобы воскресла любовь, Благие земли, а вслед за ними — весь этот мир. Но отдать жизнь ребенка? На это не готов был и сам Майлгуир. Нет, только не его дети! Но друиды — мастера перевертышей, мало ли, что значит «кровь»? Может, хватит и капли, пролитой в нужное время и в нужном месте?
Мэллин разобрал что-то про дружбу. Дай старые боги, чтобы дети, еще не рожденные дети дожили до того времени, когда это станет для них возможно: любить, дружить и ошибаться.
— Ты изменился, — прошептала Мэренн.
— Нам надо спешить, — произнес Майлгуир, касаясь ее щеки своими губами.
Всмотрелся в бледное лицо с запавшими щеками, в сиреневые тени под серо-зелеными глазами, показавшимися полупрозрачными в невеселом свете зари.
— Спала ли ты?
Мэренн опустила ресницы — длинные, густые, изогнутые, пряча все свои мысли и переживания.
— Я… — выдохнула ему в шею. — Я отдохнула, — с трудом закончила она.
— Врать мужу нехорошо. Врать магу, пусть и бывшему — бесполезно.
— Что ты хочешь услышать?! — отчаянно вскрикнула Мэренн и попыталась подняться.
Майлгуир притянул к себе гибкую спину.
— Ты не спала всю ночь?
Мэренн молчала.
— Но почему?!
— Я смотрела на тебя. Ты спал тревожно, я целовала — и ты успокаивался. А то все время будто дыхание прерывалось.
Майлгуир вздохнул глубоко, выдохнул сердито.
— Прости! Прости, что нарушила твои планы!
— Лежи смирно, моя королева, — произнес Майлгуир мягко, и Мэренн перестала вырываться.
Провел ладонью по щеке, по иссиня-черным волосам.
— Сюда бы корону, алмазную подвеску на шею, изумруды в эти чудные нежные ушки, — прошептал одними губами, и запавшие щеки порозовели. — А ты со мной, на земельке.
— С тобой, — потерлась щекой о его грудь Мэренн, намекая, что это и есть самое важное, и волчий король решился. Предчувствие грызло слишком больно и слишком неотвратимо.
— Знаешь, мой брат, хоть и кажется на вид шалопаем, очень умен. Он поможет тебе в… мое отсутствие.
— Хорошо, спасибо за заботу, мой король.
— А Джаред, советник, тот ши, на которого ты сможешь положиться всегда и во всем.
— К чему этот разговор?
— Лэрд Ллвид — твой родич, пусть и дальний. Если придется…
— К чему это ты? — еще сильнее насторожилась Мэренн.
— Я сделаю все, чтобы уберечь наших детей. Все, возможное и невозможное. Всякое может случиться…
— Нет! — вскрикнула Мэренн. — Не хочу ничего слушать! Не говори об этом! Не смей даже говорить о смерти!
Хорошо уже то, что его королева сама перестала думать о смерти, решил Майлгуир.
— Хорошо-о-о, — протянул король. — Расскажи мне о чем-нибудь ином.
Мэренн мгновенно вытерла слезы, подтянулась и поцеловала его в щеку.
— У моего мужа, похоже, начинает расти борода, — прозвучало лукаво и немного вызывающе. — Столько опыта… это просто должно вылиться во что-то…
Майлгуир подхватил Мэренн, перекувырнулся с ней по земле.
— Как же ты меня…
— Злю?.. — смеялись серо-зеленые глаза. — А знаешь, в это время я иногда купаюсь в Колыбели.
— Купаешься в воде? В этой холодной несоленой воде? — поежился Майлгуир, но Мэренн не отпустил. — К тому же нам нужно в дорогу.
— Много времени не займет. Нет, конечно, нет, это же недостойно короля, — прижалась Мэренн сильнее. — Или просто он не может этого себе позволить? Слишком велик для простого купания с простой волчицей? — и куснула его за плечо очень даже ощутимо.
Это было обидно, и Майлгуир, посмотрев на сереющее небо, поднялся с земли и побежал к берегу вслед за легконогой Мэренн. Стражнику наказал за ними не идти и даже не оборачиваться. Сбросил одежду в тихой заводи, скрывающейся в густых зарослях шарообразных кустарников, призывая себя вспомнить, что волки — существа с горячей кровью, которые могут спать на снегу, не оборачиваясь в звериный облик и зажигают камины и очаги лишь потому, что любят смотреть на танцующее пламя.
Ничего не помогало. Пусть он знал, что никакой дракон не опустится с неба и не вынырнет из воды, лезть в Колыбель не хотелось. Если бы не задорный взгляд Мэренн, он бы подумал еще, заходить или нет. Но ухмыльнулся, поводя головой и всем своим видом показывая, что ему все нипочем, широким шагом вошел в воду, показавшуюся еще более ледяной, чем когда он в нее падал. Мэренн, в тонкой рубашке, больше показывающей, чем скрывающей, плыла впереди, к рассветному лучу, наконец упавшему на озеро. Обернулась к нему, раскрасневшаяся, сияющая не хуже солнца, и очень счастливая — и повернула к берегу. Майлгуиру неожиданно поворачивать не хотелось, но пришлось. Да и согрев в ледяной воде — ощущение временное, за которым придет лютый холод.
На берегу их уже ждал хмурый Лагун с двумя волками и теплыми плащами, и очень тихо что-то бормотал о старых волках, ведущих себя хуже погодков. Майлгуир, неожиданно довольный, сделал вид, что не услышал. Даже рычать не хотелось.
По дороге обратно начальник стражи Укрывища долго и так ворчливо выговаривал Мэренн за своеволие, что король обернулся. Но Мэренн поймала его взгляд, посмотрела умоляюще и покачала головой, прося не вмешиваться. Майлгуир, вздохнув, покорился. В конце концов, купание в ледяной воде не слишком полезно даже для закаленной волчицы.
Только в бане он, сидя рядом с Мэренн, ощутил, как холод выходит из тела.
Мысли, еще ночью бегавшие резвыми суматошными волками, наконец выстроились и нужный ряд. Мэренн обидится, разумеется, но тащить ее с собой к детям Камня. Он сказал, что возьмет ее с собой, он взял. А насколько именно, речи не было…
— Мы пойдем через воду, — перебил он Лагуна, докладывающего об обходе озера.
— Но, мой король, я уверен, вы все продумали. Но если все же дракон…
— Дракона не будет.
— Хорошо, когда король так уверен, но все же…
— Я знаю это лучше прочих, — ответил Майлгуир. — Я почувствовал это во время купания. Что же до доводов разума… Дракон мертв, а вызвать дух нового будет невероятно сложно. Вода чиста теперь, она поглотила и дух, и льдистую плоть.
Округлый камень в кармане холодил руку, не обещая более никаких чудовищ. Мир вокруг был слишком тих магически, разум Мэренн спокоен. Баа-ван ши были вызваны Мэренн тревогой за его жизнь, а вот дракон… Дракон опять же отсылал либо к Ллвиду, либо к Дому Камня. Но Ллвид напал бы без утайки.
Чем занимается сейчас убежавший первым брат, думать не хотелось.
Странное дело, после слов короля о водном пути волки словно бы обрадовались. Майлгуир не совсем понял, чему, да и разбираться не хотелось.
Лишь потом, сидя на носу кранхайла, подумал, что Колыбель являлась для северных волков чем-то большим, чем просто пресным водоемом или источником рыбы. Она была их Домом, осколком Грезы, она хранила и берегла их очень долгое время — даже во время осады Черного замка именно здесь пережидали битву женщины и дети, а также те волки, что жили в лесах и не хотели сражаться.
Небо над головами наливалось густотой звездчатого сапфира, а гладкая и будто тяжелая вода выглядела как расплавленный свинец. За кормой лодки тянулся длинный след, и тоже какой-то густой, как и мысли. Мэренн стояла рядом, кутаясь в серый плащ, подбитый пушистым мехом, и желание ничего не объясняя оставить ее в Укрывище пропало. Майлгуир позлился на себя за эту странную переменчивость, пока нос кранхайла не скрежетнул, утыкаясь острым носом в галечный берег.