— Нет! Выражаясь словами советника: это противоречило бы политике нашего Дома. Дом леса — наш самый сильный союзник…
— Но ты не сказала: «самый преданный». Да, я это уже поняла. Он вчера заводил речь о браке между нашими детьми.
— Пускает корни где может!
— Он сказал про комнату Этайн.
— Это все в прошлом, волчушка. Фордгалл — та еще тварь. Что за мерзкий пенек! Нет, я ругаюсь не потому, что я не люблю лесных, я вообще мало кого люблю из нижних.
— Нижних? — не удержалась Мэренн.
— Так нас называют люди, Что, не была наверху ни в один из праздников?
— Не было нужды, — дернула плечом Мэренн. — Наведенная любовь — обман вдвойне. Мы же так привлекательны для верхних лишь из-за того, что мы — ши. Это как-то обидно, правда?
— О, умница! А как тебе Лианна?
— Решил сменить тему? Ты влюблен в нее? — решилась Мэренн.
— Я менестрель! — послал Мэллин воздушный поцелуй. — Я влюблен в каждую красивую женщину, которая находится рядом со мной.
— А если их будет двое? — подозрительно спросила Мэренн, пряча под черноту бархата искристость адамантов.
— Ты вновь смотришь в корень! Буквально на этот Лугнасад их оказалось именно две, и обе — прекрасны! И обе остались очень довольны.
Мэренн поняла, что еще очень молода, и словесные игры пока не по ней: кровь прилила к щекам от смущения, и она не нашла слов для ответа.
— Все-все, не буду смущать твою невинность, — развел руки Мэллин. — Скоро прибегут служанки, будут готовить тебя к королевскому выезду. Лианна, уезжая к себе в Золотую башню, предоставила свою повозку. Сказала: путешествие на лошади может тебе повредить. Тебя еще тошнит?
— Немного, — помедлив, согласилась Мэренн, еле погасив желание поспорить. На коне было бы привычнее, однако ей теперь надо думать не о себе.
— Да, именно, — произнес Мэллин, так пристально смотря на Мэренн, будто читал ее мысли. — Будем подкладывать еловые ветки даже там, куда не собираемся упасть, — неожиданно серьезно сказал он. — Прости моего брата, у него правда было дел выше неблагой башни. Ну я пошел…
— Подожди! — удержала его Мэренн. — Скажи, как может сбыться это предсказание?
— Хоть как.
— А если я убью себя, когда родятся дети? — тихо произнесла Мэренн.
— Мне жаль будет расстаться с тобой. Это будет глупо, так как ничего не изменит. Один ребенок в один год.
— Прекрати это повторять! — зажала уши Мэренн.
— Я этого не говорил, — удивился Мэллин. — Кто? Кто сказал тебе?
— А разве друиды не сказали? — уклончиво ответила Мэренн, и Мэллин присел рядом.
— Послушай, может, они говорили что-то лично тебе? Брат звал их, но они не приходят к нему. Видимо, злятся, что он закрыл доступ в Черный замок — вот поэтому мы поспешим туда. Там ты будешь в относительной безопасности.
— Так он правда закрыл Черный замок?
— Всем — на два года. Друидам — очень давно. Если они приходили к тебе, расскажи об этом.
— Я думала, это кошмар сегодняшней ночи. Слишком я ждала и боялась их увидеть, — опустив глаза, произнесла Мэренн. — Я просила о жизни для своих детей! Обещала отдать что угодно!
— Но друид наверняка сказал, что если ты не отдашь ребенка — погибнут все трое, те, чьи жизни выторговал сам Кернуннос?
— Жертва, — прошептала Мэренн. — Кажется, они твердили о жертве, замешанной на любви. Это то, что спасет ваш мир, это то, что я хотела. Но я не хочу!
Ее колотило. Мэллин неожиданно наклонился, потрогал что-то на полу, покрытом золотым тканым ковром, потер пальцы.
— Серый пепел. Все неймется гадам!
— Что?! Кто-то и правда был здесь? Они ведь опять просили ребенка!
— Жертва, Мэренн, чтобы принести хоть какую-то пользу, должна быть добровольной и, желательно, непреднамеренной. Так что выше нос, и не хорони никого раньше времени!
— Но я не могу! — воскликнула Мэренн. — Как, скажи, как мне спасти моих детей?..
— Эй, куда подевалась та храбрая девочка, что заставила влюбиться моего брата? — начал Мэллин, но тут дверь шатра шелохнулась, и легкую ткань отодвинул Майлгуир.
Мэренн закрыла лицо руками.
— Мэллин, ты расстроил мою жену?
— Похоже на то.
— Выйди, — рыкнул Майлгуир.
Послышался быстрый топот. Видимо, король был сильно зол.
— Мэренн, все может случиться, но… послушай меня и поверь мне, — сказал Майлгуир и прсел рядом: постель заскрипела от тяжести мужского тела. — Когда-то мне пришлось… Я уж стоял перед выбором, стоит ли весь мир жизни одного ребенка.
— И что? — Мэренн оторвала ладони от лица.
— Не стоит, — тяжело уронил Майлгуир, и Мэренн, заплакав, прижалась к его груди.
========== Глава 21. Останется только один ==========
Длинный хвост, состоящий из скакунов, обозов и идущих пешком воинов, пылил по рыжей дороге. Потом волки разъедутся по своим домам до очередной войны. Во главе колонны ехала Мэренн. Одна, потому что король ехал впереди. Он пообещал ей, и она поверила.
Тот путь, что они преодолели по воздуху за несколько дней, растянулся на месяц, и осень полностью уступила время зиме. Скрипел снег под колесами, плясали снежинки в искристом холоде, застывали на меховой оторочке накидки Мэренн. Единожды показавшись в алмазах восторженной толпе, она сняла драгоценности: они холодили кровь. Стоять рядом с королем было незнакомо, выслушивать поздравления — непривычно, но держа за руку Майлгуира — вынести можно. Счастье было в том, что теперь каждую ночь они вновь проводили вместе. У Мэренн прошла даже тошнота и изжога, и она, смеясь, говорила Майлгуиру, что он — ее лучшее лекарство.
Мэренн смотрела на полную луну, вспоминая слова лесного лорда, и не знала, верить им или нет. Есть ли малейший смысл в обращении к луне? Кроме того, чтобы просто повыть на нее от счастья бега или избытка чувств. Да и что она может отдать взамен? У нее осталась только ее любовь, пылающий факел, несущий жизнь и смерть. Но любовь принадлежит двоим… Как и дети.
«Не стоит доверять лесным», — сказал ей Мэллин, а поведать о своих страхах супругу Мэренн не решалась. Она видела, что Майлгуир и так отдыхал только с ней. Вертикальная морщинка разглаживалась, темно-серые глаза светлели, губы улыбались. Ну, почти улыбались.
Майлгуир был счастлив, и этот миг Мэренн хотелось продлить навечно. Но они вернулись в Черный замок, и короля вновь поглотили дела. А за Мэренн ходило столько стражи, что ей казалось: ее посадили в тюрьму. Ей хотелось поговорить с кем-то, но ее ограждали от всех. был ли хоть кто-то, счастливый в браке?
«Ты по-прежнему бегаешь от Дженнифер?» — обронил Джаред Алану.
«А ты все также любуешься Лианной?» — ответил Алан Джареду.
Подслушанный диалог Мэренн не порадовал. Детей в Черном замке не было, детей здесь не было чуть ли не триста лет. Это Укрывищу повезло сразу с Мэренн и Граньей. И им, родившимся в один год. И правда, как сложно будет детям среди взрослых! Но… главное, чтобы эти дети жили. В отсутствие Майлгуира развлекать Мэренн приходил Мэллин, а с ним — подросший в грозного с виду пса Вьюнок, тут же лезущий целоваться. Мэренн кусала губы, чтобы не расплакаться. Казалось, под гнетом смертельной опасности все было проще., а теперь Мэренн не знала, кому можно верить. Мэллин был безгранично предан брату, а сам же Майлгуир отступал, терялся, пропадал в коридорах власти.
— Фаррел уезжает, — доложили однажды ей.
— Я лишь хотел выразить свое почтение, — поклонился небесный. — И показать прекрасной даме портрет Майлгуира.
По знаку небесного принца вынесли портрет, сдернули серебристое полотно. Мэренн замерла.
— Это прекрасно! Жаль, что он никогда на меня так не смотрел.
— Он смотрит на вас так, когда никто не видит. Он влюблен, просто плохо это показывает. Волкам больше свойственна страсть, чем-то, что мы, небесные, называем зефиром. Это притяжение душ, не тел. Так вот, между вами зефир есть. Верьте не глазам, верьте сердцу, о прекрасная королева.
— Я вижу зеленую ветку, — присмотрелась Мэренн к изображенному за Майлгуиром дубу. — Так это правда?