— Но ты его выиграл.
— Не совсем. Я так и не завоевал ее… и думаю, это сводило меня с ума. Что-то, что я не мог заполучить, кто-то, кем я не мог обладать. По крайней мере, не полностью. Думаю, она знала это, и подыгрывала мне, и это… на самом деле, именно это я чувствовал к ней. А не любовь. Она была вызовом. Я хотел ее всю, а она никогда не сдавалась.
Каждое слово, каждая фраза как укол в сердце.
На самом деле, намного больнее, чем укол булавкой.
Она была вызовом.
«А я тогда кто?» — с печалью задумалась я.
«Ахиллесова пята», — прошептал тихий внутренний голос.
— Что между вами произошло? — спросила я.
Лицо Коннора помрачнело, а в глазах вспыхнула ненависть.
— Это долгая и скучная история… если вкратце: я рассказал ей о куче сложных бизнес-планов, которые у меня были. Я собирался выкупить кучу ослабевших технологических компаний и использовать их для… неважно чего. В любом случае, я посвятил ее в это заранее, потому что она генеральный директор фонда. У нее были десятки миллионов, вложенных в различные компании, не говоря уже о десятках миллиардов, что принадлежали ее клиентам. Я не хотел ей навредить. Не хотел разрушать все, что она построила, — он ухмыльнулся. — Даже если половину всего этого она унаследовала от «папы».
Я уставилась на него.
— Ты предоставил ей инсайдерскую информацию?
— Она была моей невестой. Что я должен был сделать, позволить ей потерять половину заработанного состояния? Разрушить ее бизнес, ее репутацию?
Я приподняла брови.
— Наверное, нет… так что же случилось?
— За несколько недель до первых торгов, компании, на которые я нацелился, внезапно получили огромные денежные вливания от анонимных инвесторов. Каждая из них. Их акции взлетели буквально за одну ночь, фактически разрушив планы, которые я строил целый год. Я покопался немного глубже, и угадай, кто вложил кучу денег в эти компании?
— Миранда?
— Да, и она тоже… но прежде всего, мой отец.
Я прикрыла рукой рот.
— Твой отец узнал о твоих планах?
— Он не просто «узнал». Миранда рассказала ему.
Я уставилась на Коннора.
— Да ты шутишь.
— Неа.
— Почему?!
— Потому что, когда она убедила его пойти ва-банк, стоимость ее вложений в эти компании, увеличилась в четыре раза всего за одну ночь.
Я все еще таращилась на Коннора.
— Но… ты же предупредил ее, чтобы она ничего не потеряла…
— И она меня поимела.
— Она променяла тебя на деньги?!
— Не только. На власть тоже.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя семья намного могущественнее и богаче меня, Лили. Я приближаюсь к их уровню, но до сделки по солнечной электростанции я был для них занозой в заднице. Может, очень надоедливой, но все же только занозой. Думай о моей семье как о семье Кеннеди, скажем, в 1955 году. Кеннеди все еще был сенатором, Бобби увязался за ним, но вся власть, вся реальная власть, как и деньги и влияние, принадлежали его отцу. Миранда явно не видела во мне Джона Кеннеди, она видела во мне Тедди. Он сделал много хорошего в своей жизни, но после своего провала в Чаппакиддике никогда не собирался становиться президентом. И думаю, она решила остаться с Джо Кеннеди и остальными членами клана, чем с паршивой овцой.
— Ты же догадался? Разве ты не спросил ее прямо?
— Конечно. Я поговорил с ней, как только узнал, что за инвестициями стоит мой отец.
— И что она сказала?
— Засмеялась и сказала: «Конечно». Она вовсе не пыталась это отрицать.
Я уставилась на Коннора.
— Но почему? Она сказала, почему так поступила?
— Думаю, что-то вроде: «Ты уменьшаешь ресурсы своей семьи. Если бы ты перестал воевать с ними и объединился, смог бы захватить весь мир».
Хорошо, невероятно это занудное и ужасное сравнение, но я подумала о Дарте Вейдере, который протягивает руку Люку и говорит: «Присоединяйся ко мне… совместными усилиями мы можем положить конец этому разрушительному конфликту и навести порядок в галактике».
После того, как, конечно, Вейдер отрезал Люку руку.
Хм… может быть, не такое уж плохое сравнение. (Если проигнорировать то, что Вейдер был отцом Люка.)
— Что же ты ответил?
— Сказал, что она уже облажалась, но я не был на 100 % честен, и теперь должен быть: у нее был последний шанс. Она могла выбрать меня или мою семью. Другого не дано. Она сказала мне не драматизировать. Думаю, дословно она сказала: «Я не признаю ультиматумов». Я посоветовал ей признать этот: выбирай или убирайся к черту и никогда больше не пересекайся со мной.