Я не хотела звонить и приставать с расспросами о том, том, когда он прибудет, поэтому просто попросила Себастьяна проверить, когда приземлится его самолёт. Узнав, что это произойдёт только после семи вечера, я позвонила в обслуживание номеров, и, дождавшись официанта, в одиночестве съела свой ранний ужин. Себастьян всё ещё работал как маньяк посреди торнадо телефонных звонков.
Когда Коннор, наконец, появился после восьми, он выглядел усталым. Измождённым. На самом деле я была шокирована тем, каким утомленным он выглядел.
Он улыбнулся мне скорее ласково, чем страстно, потом подошёл и крепко обнял, нежно целуя в лоб.
Не в губы.
Закончив, он отступил назад и улыбнулся.
─ Рад тебя видеть.
Я натянуто улыбнулась, затем прижалась к его груди… и подумала, не в последний ли раз.
Джонни, вошедший следом, выглядел таким же измождённым.
─ Привет, Джонни.
─ Привет, Лили.
─ Ты в порядке?
─ Он точно не упрощает мне жизнь, ─ сказал он, глядя на своего босса.
─ Да, это не про него, ─ согласилась я.
─ Есть какие-нибудь проблемы? ─ спросил Коннор у Себастьяна.
─ Ничего такого, с чем я не мог бы справиться. ─ Себастьян был вежлив, но хладнокровен.
─ Спасибо, что уладил ситуацию с Васколиц.
Что бы это ни значило.
─ Я живу, чтобы служить тебе, ─ сказал Себастьян с лёгким намеком на сарказм.
Мы все стояли, глядя друг на друга.
─ Ну, это был долгий день, ─ объявил Коннор.
─ Мы уходим, ─ сказал Себастьян. По пути к двери, он бросил на меня взгляд, безмолвно желая удачи.
─ Спокойной ночи, Лили, ─ сказал Джонни.
─ Спокойной ночи, ─ ответила я с ноткой грусти в голосе, пока они с Себастьяном шли к двери.
Теперь мы с Коннором остались одни.
56
─ Как поездка? ─ спросила я, играя послушную жену.
Коннор вздохнул и сел на диван.
─ Не думаю, что ты действительно хочешь об этом говорить.
Нет. Не хочу.
─ Ты уже поужинал? — спросила я.
─ Да, в самолёте, — ответил Коннор. ─ А ты?
─ Перекусила немного раньше, не знала, когда ты появишься, ─ ответила я, пытаясь (увы, безуспешно) сдержать обвинительный тон.
Мы молча смотрели друг на друга.
Это напомнило мне первую ночь, которую мы провели здесь. Когда мы играли в карты, и он заставил меня ползти к нему на четвереньках.
Но тогда молчание было прелюдией к соблазнению, теперь же оно причиняло боль, и счастливого конца здесь точно не предвиделось.
Шутка дня.
Он вздохнул и откинулся на спинку.
─ Почему ты не говоришь о том, что тебя беспокоит? Ты же шантажом заставила вернуться пораньше, ─ добавил он со смесью обиды и раздражения.
Я рассмеялась, холодно и бесстрастно.
─ Я шантажировала тебя?
Кажется, он понял, что зашёл слишком далеко.
─ Прости, плохое слово выбрал.
─ Плохое слово, — согласилась я. ─ Или плохое отношение.
Он уставился на меня.
─ Чего ты хочешь, Лили?
Я долго молчала. А потом решилась, чёрт возьми.
─ Я хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня и имел это ввиду.
Коннор посмотрел на меня бесстрастным взглядом. Потом закрыл глаза…, наклонился вперёд и спрятал лицо в ладонях.
Часть меня умерла вместе с этим его жестом.
─ Этого я и боялся, ─ пробормотал он.
─ Боялся чего? Что в тот раз, когда ты это сказал, я поверила тебе?
Он опустил голову, но не так, будто ему было стыдно. Как будто он не хотел идти в бой, но был вынужден это сделать и собирался с силами. Наконец, он посмотрел на меня.
─ Прости.
─ За что?
Он закрыл глаза, не желая смотреть на меня.
─ Я сказал это слишком рано.
─ Ты мне это уже говорил.
─ Тогда я не знаю, что ещё тебе сказать.
Он встал с дивана, подошёл к бару и достал стакан и бутылку.
─ Не надо, ─ сказала я.
Он поднял на меня глаза.
─ Что не так?
─ Не пытайся сбежать. Не используй это…, ─ я показала на алкоголь, ─ …чтобы выбраться из ситуации.
─ Я не…
─ И себе тоже не лги. Я же это вижу.
Вспышка гнева отразилась на его лице, и он поставил бутылку на стол.
─ Отлично, ─ сказал он и развёл руки в стороны. ─ Чего ты хочешь от меня?
─ Я уже говорила тебе.
─ Ну, прямо сейчас я не могу тебе этого дать.
Мои плечи поникли.
─ Почему нет?
─ Почему нет?! ─ Он начал злиться, по-настоящему злиться. ─ Потому что я не могу, вот почему!
Я стояла посреди комнаты, одинокая и испуганная.
─ Себастьян говорит, это потому, что ты не любишь быть в долгу перед людьми, но подсознательно чувствуешь, что ты мой должник.