— Не думаю, что помирюсь с отцом хоть когда-нибудь, — тяжело проговорил Роман. — Если только не превращусь в такого же урода, как он.
— Ладно, не с отцом, — быстро согласилась я. Мне было известно, что лучше не давить. К тому же он был прав. Его отец был настоящим ублюдком. — С мамой, хорошо? Пожалуйста, просто попытайся поговорить с ней.
Он шумно выдохнул и некоторое время смотрел в небо, потом взглянул мне в глаза.
— Это действительно так для тебя важно?
— Да. И я знаю, что это очень важно для тебя, что бы ты там ни говорил, — аккуратно добавила я.
Роман покачал головой.
— Хорошо, я сделаю это, — неохотно согласился он, прислоняясь своим лбом к моему. — Лучше поцелуй меня хорошенько, сейчас же.
Не говоря ни слова, я сгребла его в объятия и прижалась губами к его губам, наслаждаясь покалыванием во всем теле и знакомыми восхитительными ощущениями. Поцелуй был таким сладким, эмоциональным и долгим, что казался более страстным, чем любой французский поцелуй.
— Подойдет? — выдохнула я, когда наконец отстранилась, чтобы сделать глоток воздуха.
Взгляд Романа был затуманен.
— О-ох… Не знаю… Можешь повторить? — пробормотал он, и я захихикала.
И мы снова поцеловались. И еще раз. И еще, пока я, наконец, не отстранилась. Как бы я ни хотела провести целую ночь, целуя его, завтра меня ждал ранний подъем и еженедельный воскресный бранч в кругу семьи.
— Спокойной ночи, — прошептала я в губы Роману, не желая его отпускать.
— Спокойной ночи. — Он еще раз чмокнул меня. — Люблю тебя.
Я сдержала улыбку. Для неэмоционального и не слишком мягкого человека он был довольно эмоциональным и мягким сегодня вечером — по крайней мере, на свой манер. Не то чтобы я жаловалась.
Я посмотрела на него, чувствуя, что сейчас взорвусь от счастья.
— Я тоже тебя люблю.
Глава 32
Когда Роман в последний раз заходил в комнату родителей, ему было восемь лет. Он играл в прятки с Карло и Адрианой — Зак болел, а Паркера не было в стране — и случайно наткнулся на своего отца с женщиной, которая совершенно точно не была его матерью. Отец быстро выгнал его, пригрозив побить, если он когда-нибудь скажет Жизель, а также уволил его любимую няню. Этого, в сочетании с травмой, возникшей в результате увиденной сцены, было достаточно для Романа, чтобы не совать нос в эту комнату в течение десяти последующих лет.
Теперь, когда он подошел к родительскому крылу дома, его нервы напряглись, и он невольно захотел повернуть назад и пойти на баскетбольную площадку, где всегда успокаивался. Но нарушать обещание, данное Майе, было нельзя.
Роман глубоко вздохнул, пытаясь представить ее лицо, и через несколько секунд его пульс замедлился до нормы.
Парень уставился на закрытые двери и, наконец, осторожно постучал. Последовала короткая пауза, затем крик «Войдите!».
Роман повернул ручку и вошел в просторную тихую комнату, оформленную в бледно-кремовых и насыщенных бордовых тонах. Его мать лежала в шелковой ночной рубашке на кровати с балдахином и листала толстый глянцевый журнал.
Увидев его, она сразу же отложила журнал и села. На ее лице замелькали эмоции: от удивления до радости и нервозности.
Неужели она была трезвой? Верилось в это с трудом.
— О, привет, дорогой! — Жизель покрутила свой бриллиантовый кулон. — Так приятно видеть тебя.
— Я тоже рад тебя видеть. — Тот факт, что они разговаривали как вежливые незнакомцы, не укрылся от внимания Романа. Он покорно поцеловал ее в щеку. — Ты не занята?
Перевод: ты собираешься сегодня пить?
— Нет-нет, — быстро ответила мать. — Иди сюда, посиди рядом со мной. — Она похлопала по кровати.
Вместо этого Роман уселся в кресло, расположенное рядом с кроватью. Он чувствовал себя неловко, и, судя по выражению лица Жизель, не он один.
Воцарилась тишина.
— Как дела у вас с Майей? — наконец спросила Жизель.
— Все хорошо, — Роман пожалел, что не взял с собой телефон, чтобы было, чем занять руки. Он стал сжимать подлокотники кресла, зарывая пальцы в нежную парчу. — В субботу у нас круглая дата.
— Это же замечательно! — Жизель улыбнулась. — Она чудесная девушка. Значит, она простила тебя за шалость в больнице?
Роман улыбнулся.
— Простила. — Скорее она хорошенько разыграла его сама, так что теперь они были в расчете. — Ты очень помогла мне с розыгрышем, — спонтанно добавил он, ощущая себя более благодарным, чем обычно.
У нее загорелись глаза.
— Правда?
Он кивнул, неловко ерзая в кресле, но Жизель выглядела так, словно собиралась разразиться слезами радости.