Джеймс так долго молчал, прежде чем ответить, что я решила, что он положил трубку. Наконец парень неохотно сказал:
— Я имею в виду то, что происходит с тобой в школе. — Его голос становился все тише и тише.
— Как ты узнал, что происходит? — Я даже не пыталась отрицать это. Какой смысл?
— Мне рассказали друзья.
«Да, и они, скорее всего, принимали в этом участие», — подумала я, чувствуя себя ужасно. Джеймс не был виноват в том, что ученики Валески были такими придурками.
— Да, что ж, я справлюсь. — Я пожала плечами, а потом поняла, что он не может видеть меня. — Я имею в виду, это не…
Я замолчала, когда возле меня остановился черно-синий «феррари». Я была настолько шокирована, что даже не заметила, как телефон выскользнул из руки и разбился о тротуар, батарея и задняя крышка разлетелись на части.
Вот, что получаешь, если до сих пользуешься старенькой «моторолой» вместо айфона, как все остальные.
Я была ошеломлена и почти парализована, когда стекло опустилось вниз, и показалось раздраженное лицо Романа Фьори, наполовину прикрытое дорогими солнцезащитными очками.
— Залезай, — приказал он грубо.
Я просто стояла там с разинутым ртом, интересуясь, что, черт возьми, происходит.
Когда стало ясно, что я не собираюсь отвечать, выражение его лица стало еще более раздраженным.
— Залезай! — повторил он более резко.
На этот раз я пришла в себя достаточно для того, чтобы набраться решительности и дерзости.
— Да ни за что, черт возьми!
Прежде чем я смогла сказать что-либо еще, Роман, очевидно раздраженный еще больше, вышел из машины, схватил меня за руку и потащил к пассажирскому месту.
До сих пор пребывая в шоке, я слегка тормозила, и все происходило так быстро, что у меня едва ли было время подумать до того, как Роман отъехал от тротуара.
— Ну и какого лешего ты делаешь? — гневно спросила я, вернув себе голос. — Сейчас же остановись!
Этот придурок даже не посмотрел на меня.
— Или что?
— Или… или… или я вызову полицию!
Он фыркнул, делая резкий поворот, и я, испустив тихий вопль, врезалась в пассажирскую дверцу. Решив, что лучше жить, чем умереть, я немедленно пристегнула ремень безопасности.
— И где же твой телефон? — спросил он, бросив многозначительный взгляд на мои пустые руки. — К тому же выглядит так, будто тебе очень комфортно здесь.
— Я не чувствую себя комфортно, я просто не хочу умереть. — Я щелкнула пальцами. — А теперь живо останови машину! Я не хочу здесь находиться!
— Очень жаль, — бесстрастно сказал он. Ответ сопровождался грохочущей рок-музыкой, которая наполнила автомобиль и практически оглушила меня, и я с негодованием заметила, что Роман управлял звуковой системой при помощи руля. Я бы ни за что не попыталась управлять этой штукой, разве что, если б желала нам смерти.
Пока мы на бешеной скорости неслись по городу, я осознала, что была похищена наследником самой богатой и влиятельной семьи в мире и не могла ничего с этим поделать.
Я упоминала, насколько ненавижу свою жизнь?
Глава 5
Лицо Романа было мрачным и излучало решимость, пока они ехали по пустынным улицам города, чуть не сбив пару пешеходов и проигнорировав достаточное количество знаков «Стоп».
— Куда мы едем? — требовательно спросила Майя, повысив голос, чтобы перекричать грохочущую музыку и докричаться до его ушей.
Роман проигнорировал ее и вдавил педаль газа в пол. Мощный двигатель «феррари» в ответ издал глухой рев.
— Куда мы едем? — повторила девушка, на этот раз разозлившись сильнее.
Роман крепче схватился за руль, пытаясь не взорваться от раздражения, потому что, если по-честному, у него не было ни малейшей идеи на этот счет. Ни о том, куда они едут, ни тем более, почему эта глупая девчонка находилась в его машине. Он не планировал затаскивать ее внутрь, это просто… произошло.
«Я официально сошел с ума», — думал он. Прошлая неделя была многообещающей, но потом превратилась в настоящую катастрофу. Это что, настолько трудно, целой куче чертовых учеников разделаться с одной девчонкой?
Его фиолетовые глаза сузились, когда он краем глаза осмотрел Майю. Тонкие черты лица, шелковистые темные волосы и школьная форма, на которой еще виднелись следы пятен от еды — хоть она и пыталась отмыть их, — делали ее более хрупкой, чем все статуэтки Lalique, которые мать Романа расставила по всему дому.
Но, если по правде, то какого черта она все еще была здесь?
— Ты собираешься ответить мне?
Она что, до сих пор разговаривала?