Вы снабдили свою помощницу дубликатом ключа от шкатулки и дымовой шашкой. В нужный момент она инсценировала пожар и, пользуясь паникой, проникла в купе вашей жены. Отперев несессер с драгоценностями, она изъяла их и попросту выбросила в окно. Любые подозрения на ее счет развеялись без следа после бесплодного — естественно — обыска.
Вот тут-то и становятся очевидными все преимущества совершения кражи при въезде в Венецию. Если бы фальшивые драгоценности выбросили на железнодорожное полотно, их бы рано или поздно нашли. Но, выбросив их в пролив, грабители могли быть абсолютно спокойны — в этом случае их никто бы не мог найти.
Тем временем вы пытались сбыть настоящие драгоценности, и, хотя времени для этого у вас было более чем достаточно, моя телеграмма пришла, когда они еще были у вас. Я рад, что вы послушались меня и занесли их ко мне в номер. Иначе, боюсь, мне пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо также, что вы решились со мной встретиться.
Молодой человек жалобно смотрел на мистера Паркера Пайна. Эдвард Джеффрис был симпатичным юношей: высоким, светловолосым, с округлым подбородком и совсем уж круглыми глазами.
— Ну как вам это объяснить? — беспомощно вздохнул он. — Вы, наверно, думаете, что я самый обыкновенный вор?
— Вовсе нет, — откликнулся мистер Паркер Пайн. — Напротив. Я бы даже сказал, что вы болезненно щепетильны. Классификация человеческих типов — мой конек. Вы, дорогой юноша, без всяких сомнений, относитесь к категории жертв. А теперь расскажите мне вашу историю.
— Это можно сделать одним словом. Шантаж.
— Да?
— Вы видели мою жену — вы знаете, какое это чистое и невинное существо. Она выросла, даже не подозревая, что в мире существует зло.
— Неужто?
— Иллюзия, конечно, но какая прекрасная! — с энтузиазмом продолжал Эдвард. — И, если бы она вдруг узнала… узнала о некоторых моих поступках, она тут же бы меня бросила.
— Это вряд ли, — отозвался мистер Паркер Пайн. — Но не важно. Так что же это за поступки, мой юный друг? Женщина, полагаю?
Эдвард Джеффрис кивнул.
— До женитьбы — или уже после?
— Бог мой! Конечно — до.
— Ну, ну. И что же случилось?
— Да ничего! В том-то и дело, что ничего. Я тогда был в Западной Индии и остановился в одной гостинице… Там же остановилась некая миссис Росситер, очень привлекательная женщина. Она была с мужем — грубым и неотесанным мужланом. У него то и дело случались чудовищные припадки гнева. Однажды ночью, во время одной из таких вспышек, он стал угрожать своей жене револьвером. Бедняжке удалось вырваться из своего номера, и она постучалась ко мне. Она не помнила себя от ужаса. Она… она попросила, чтобы я спрятал ее у себя до утра. Ну, и… — а что же мне оставалось?
Мистер Паркер Пайн внимательно посмотрел юноше в глаза. Тот ответил прямым искренним взглядом.
— Короче говоря, мистер Джеффрис, вы, как последний простофиля, клюнули на эту удочку.
— Да нет же…
— Да, да. Очень старый трюк — но неизменно действует без осечки на донкихотствующих[10] молодых людей. Полагаю, вам напомнили о той ночи, как только было объявлено о помолвке?
— Да, я получил письмо. Там говорилось, что, если я не вышлю определенной суммы, мой будущий тесть узнает все… И как я будто бы добивался этой замужней дамы, и как ее видели потом входящей ночью в мой номер. Там говорилось еще, что ее муж собирается возбудить бракоразводный процесс. Понимаете, мистер Пайн, все это и впрямь выставило бы меня в таком невыгодном свете…
Он измученно потер лоб.
— Да, да, понимаю. Значит, вы заплатили. Но одним разом дело не ограничилось.
— Да. Но это была последняя капля. Из-за кризиса дела сильно пошатнулись. Мне просто негде было достать наличных. Вот я и решил…
Он взял чашку давно остывшего кофе, рассеянно посмотрел на нее и залпом выпил.
— Что же мне теперь делать? — жалобно спросил он. — Что, мистер Пайн?
— Слушаться меня, — уверенно ответил тот. — С вашими шантажистами я разберусь сам. Что же касается вашей жены, немедленно отправляйтесь к ней и расскажите все, как было на самом деле. Единственное, о чем советую вам умолчать, так это о том, какую дурацкую роль вы сыграли в той истории.
— Но…
— Дорогой мистер Джеффрис, вы не знаете женщин. Если им приходится выбирать между простофилей и Дон-Жуаном, они неизменно выбирают последнего. Ваша жена, мистер Джеффрис, очаровательное, невинное и возвышенное создание, и единственный способ скрасить ее с вами жизнь — это посеять в ней убеждение, что ей ежеминутно приходится следить, как бы вы опять не взялись за старое.
У Эдварда Джеффриса отвисла челюсть.
— Я знаю, что говорю, — продолжал мистер Паркер Пайн. — В настоящий момент жена в вас влюблена, но, по некоторым признакам я вижу, что, если вы срочно не прекратите строить из себя образчик добродетели и благородства, слишком уж отдающий скукой, долго это не протянется.
Эдвард съежился.
— Идите к ней, мой мальчик, — благожелательно убеждал его мистер Паркер Пайн. — Идите и признайтесь во всем — то есть во всем, что найдете нужным. Объясните, что с тех самых пор, как ее встретили, вы распростились с прежней жизнью. Вы даже решились на кражу, но только для того, чтобы она никогда не узнала о той женщине. Она простит вас, и простит с удовольствием.
— Да нечего ей мне прощать!
— Что есть правда? — вопросил мистер Паркер Пайн. — Говорю вам по опыту: это именно то, чего от вас ждут в самую последнюю очередь. Вы должны лгать жене — это азы семейной жизни! Ей это понравится! Так что идите и повинитесь, мой мальчик! И живите счастливо. Сомневаюсь, правда, что после этого жена позволит вам хоть на шаг приблизиться к сколько-нибудь привлекательной особе женского пола. Впрочем, кому-нибудь другому это, может, и не понравилось бы, но вам, я думаю, все равно?
— Кроме Элси мне никто не нужен, — бесхитростно сказал мистер Джеффрис.
— Великолепно, мой мальчик! — воскликнул мистер Паркер Пайн. — Только, на вашем месте, я не стал бы этого афишировать. Ни одной женщине не хочется думать, что она получила что-то без боя.
Эдвард Джеффрис поднялся.
— Так вы и вправду считаете?..
— Я знаю, — внушительно произнес мистер Паркер Пайн.
10
Имеется в виду возвышенно мыслящий, благородный (по имени героя романа испанского писателя Мигеля Сервантеса, 1547 — 1616).