ТиДжей смеется, в его глазах пляшут веселые искорки.
— Это яхта моего отца.
Он убирает руку с моей талии и заправляет прядь волос мне за ухо.
У меня отвисает челюсть.
— Ни о чем не беспокойся.
Я закрываю рот, когда он обхватывает мою шею руками.
— Это твой последний день здесь, так что давай просто хорошо проведем время.
Его губы изгибаются в завораживающей улыбке, и мне трудно что-либо сказать. Поэтому я просто киваю.
— Что это? — интересуется ТиДжей.
— О, — делаю шаг назад и протягиваю ему холст, завернутый в коричневую бумагу. — Одной благодарности недостаточно, как и этого, но спасибо за то, что ты сделал это лето одним из лучших.
— Ты не должна была. — он замолкает на полуслове, когда оберточная бумага падает на пол.
Его глаза расширяются, взгляд несколько раз переводится с холста на меня, пока, наконец, не останавливается на холсте.
— Лола, боже мой, ты это нарисовала?
ТиДжей проводит пальцами по закату, который я нарисовала.
— Это не лучший мой рисунок, но…
— Ты что, издеваешься? — изумленно спрашивает он, смотря так, словно я только что сказала самую абсурдную вещь. — Это безумие. Это выглядит почти как настоящее. Ты действительно нарисовала это? — это даже не вопрос, а выражение недоверия. — Ты, блять, невероятна.
ТиДжей крепко обнимает меня, и внутри все тает. Сердце бьется неровно, но, клянусь, его сердце бьется точно так же. Оно бьется в такт, оставляя в моем крошечную дыру, которую будет трудно заполнить, когда мы расстанемся.
Я смотрю на океан, не мигая, и меня завораживает ровная рябь, которая ритмично пробегает взад и вперед. Он бесконечен, необъятен и совершенно завораживает двумя разными оттенками синего — королевским и индиго. А затем небо красиво разрисовывается оттенками персика, насыщенного шампанского и мандарина.
Они переливаются на море и сливаются воедино, создавая захватывающий вид, который простирается так далеко, насколько я могу увидеть.
Я вздыхаю, напоминая себе о том, что все это притворство. Я хочу продолжать лгать, что все это происходит на самом деле, но постепенно ко мне приходит чувство реальности.
ТиДжей проделал потрясающую работу, заставив меня забыть обо всем на свете. Я была сосредоточена исключительно на его глазах, улыбке, от которой разбивается сердце, и на всем, что мы делали.
Даже если бы захотела думать о чем-то другом, я бы не смогла. Не тогда, когда сидела у него на коленях за штурвалом яхты, а он управлял, когда его пальцы касались и впивались в мою кожу, или когда он оставлял нежные поцелуи на моем обнаженном плече. И мне стало труднее сосредоточиться на чем-либо другом, когда мы увидели дельфинов. Хотела бы сказать, что это было самое интересное за весь день, но потом ТиДжей повел нас купаться в такое место, где почти не было людей.
Вода была такой прозрачной, песок таким белым, а солнечное тепло было идеальным.
Я не уверена, что когда-нибудь испытаю это снова, но одно могу сказать наверняка: я никогда его не забуду.
— О чем ты думаешь? — спрашивает он, и его голос рассеивает облако моих ужасных мыслей.
Мы сидим бок о бок в носовой части яхты, наблюдая, как солнце медленно опускается за горизонт.
Подтянув ноги к груди, я обхватываю их руками и прячу лицо на коленях. Волосы каскадом падают на лицо, и, прежде чем успеваю их убрать, ТиДжей опережает меня, заправляя влажную прядь за ухо. Когда наши глаза встречаются, на его губах появляется мягкая улыбка.
Я улыбаюсь в ответ.
— Ничего… Я не хочу портить этот момент.
— Расскажи мне. Что у тебя на уме?
Он смотрит на меня с интересом и терпением, ожидая моего ответа.
— Как же я буду ненавидеть возвращение в реальность… возвращаться в настоящий мир.
Я не вдаюсь в подробности, но он кивает, как будто понимает.
Меня угнетает мысль о том, что все это почти закончилось, я пойду в школу, и мне придется посещать курсы, к которым не готова. Родители настояли, чтобы я стала бухгалтером, как они, и, хотя это совсем не то, чем хочу заниматься, у меня нет особого выбора. В конце концов, они будут оплачивать обучение в колледже.
ТиДжей смотрит прямо перед собой, по-видимому, глубоко задумавшись, как будто обдумывает то, что хочет сказать.
— Могу я тебе кое-что сказать?
— Что бы ни случилось и ни было сказано здесь, это останется здесь.
Улыбка ТиДжея становится шире, солнце придает его лицу идеальный золотистый оттенок, отчего цвет виски в его глазах становится похожим на раскаленный янтарь.
— Я немного беспокоюсь о реальном мире… — он замолкает, как будто сомневается в том, что только что сказал, или не уверен, стоило ли ему это говорить. — Имею в виду, я готов, но иногда думаю о том, что одна вещь может все испортить.