Стоял у окна, думал: зачем вызывают? Вроде совсем забыли о нем. И, на тебе, сразу в Главное управление. Неужто дали делу ход?
— Погорячился я, не совладал с собой, — задним числом осуждал он себя перед Надей. — Если б угробил следователя? Парень не со своего голоса пел. Приказали ему. Такая у них система, такая практика сложилась.
— Оправдываешь, значит, мерзавца жалеешь? — сердилась Надя, упрямо блестя глазами. — Напраслину возводить на своего офицера — в этом система? В сослуживце видеть врага — в этом практика?
Безусловно, Надя права. Но что для них чья-то правота? Вернется ли он из Москвы, вот в чем вопрос. Впрочем, для этого не надо было вызывать. На месте взять его тоже есть кому.
Поезд шел медленно, ему хотелось, чтоб он катился быстрее, чтобы поскорее развеялась неизвестность. «Перестань, — внушал он себе, — любуйся на российские просторы. Немецкие самолеты не летают, бомбы не рвутся». В глубине зеленой рощи разглядел красивое белое здание с колоннами по фасаду. Подивился, как уцелело за войну. До боли, до сердцебиения оно напомнило ему пограничную комендатуру, располагавшуюся в помещичьем особняке.
Опять закружились-завихрились мысли, унесли в прошлое. Может быть, он, комендант пограничного участка Ильин, ошибся тогда, в июне сорок первого? Наверное, не надо было биться с немцами на границе до последнего патрона, а отойти сразу? Тогда его судьба сложилась бы иначе. Соединился бы со своим погранотрядом или с какой-то частью Красной Армии, воевал бы, как другие воевали. Сейчас не было бы к нему претензий, не случилось бы с его семьей то, что случилось. Такие, как Рябиков, не поднимали бы «вопрос»: где Ильин целый год слонялся?
«Эх, Ильин, Ильин, видно, мало тебя жизнь корежила, — вдруг повернулись его мысли. — Зачем ты врешь сам себе, городишь несусветицу? Ведь даже если бы ты знал наперед, как сложится твоя судьба, все равно в июне сорок первого не стал бы выгадывать, где соломку подстелить».
Он забрался на полку и уснул.
В Москву приехал рано утром. В бюро пропусков ему указали телефон, он набрал номер и доложил, что прибыл по вызову. Получив в окошечке, похожем на амбразуру дзота, пропуск, рассмотрел отметки, в какое здание ему идти, в какой подъезд стучаться, и ощутил на спине противный холодок. Может, свернуть, пройти мимо?
Толкнул тяжелую дубовую дверь. Под сапогами мягко поскрипывал паркет. Вот и нужная ему комната. Навстречу поднялся среднего роста полковник, еще довольно моложавый, но с седыми висками. По левой скуле почти до уха протянулся синевато-багровый рубец.
«С пулей повстречался. Видно воевал», — машинально подумал Ильин, все еще не отрешившись от мыслей, пришедших ему в бюро пропусков.
Полковник внимательным взглядом окинул его с ног до головы, пригласил садиться. Ильин смущенно извинился за свой внешний вид. Он приехал в Москву в том, в чем с передовой в госпиталь попал, а потом и домой.
— Для офицера-фронтовика вид обыкновенный, — успокаивающе качнул головой полковник. — Скажите, Андрей Максимович, каково ваше самочувствие? Что-нибудь беспокоит?
— Вроде бы никаких отклонений. Кроме одного — отпуск мои по ранению затянулся… по непонятной мне причине. Сам считаю, полностью готов в строй.
— Рад это слышать. Главное для вас сейчас пройти медкомиссию. От ее результатов будет зависеть все остальное. Возьмите направление, — полковник протянул листок и ободряюще посмотрел на него. — Кстати, вы где остановились?
Ильин замялся, развел руками.
— Ясно, — полковник снял трубку телефона, коротко крутанул диск, сказал: — К вам зайдет майор Ильин. Вызван с фронта на комиссию. Прошу обеспечить его жильем, талонами на питание. На неделю, — послушал, что ему ответили, поблагодарил, Ильину кивнул: — Зайдите в крайнюю комнату по коридору налево.
— Спасибо, — Ильин поднялся, попросил: — При решении моей дальнейшей судьбы, товарищ полковник, пожалуйста, сделайте так, чтобы я попал на фронт.
Он повернулся и направился к выходу.
— Андрей Максимович, а что у вас с ногой? Сюда входили, не хромали.
«Эка, глазастый», — досадливо подумал Ильин, полковнику спокойно пояснил:
— Занемела, пока сидел. Она у меня невезучая. Трижды раненая, почти в одно и то же место. Немец будто специально целил. Да она меня не подведет.