Он протянул руку к моему лицу и убрал все еще влажную от нашего неистового занятия любовью прядь волос со лба и заправил ее за ухо.
Он уставился на меня, и я почувствовала, будто тону в его глазах.
— Не для меня, нет, — прошептал он.
Это был предел. Я знала, что это предел. Я не супермодель, я не очаровашка, рекламирующая продукцию Victoria’s Secret, я даже не бывший чирлидер средней школы. Может я и симпатичная, но определенно не самая красивая женщина округа 90028, не говоря уже о Лос-Анджелесе. Черт, я даже не одна из самых красивых женщин в моем квартале.
Но именно это я и хотела услышать.
Именно это мне было необходимо услышать.
Он придвинулся еще ближе ко мне, и я ощутила тепло его тела, согревающее мою кожу, словно солнышко.
— Хочешь узнать почему еще я захотел тебя? — спросил он, гипнотизируя меня взглядом.
— Почему? — прошептала я.
— Потому что ты забавная. Потому что в тебе есть сила воли. Потому что ты умная. Потому что ты не повелась на мое вранье, хотя я понял, что ты хотела поцеловать меня с того момента, как я увидел тебя.
Я покраснела.
— Не в первую минуту…точно…
Это было ложью, и он это знал.
Он усмехнулся.
— Ладно, тогда во вторую.
— Может быть во вторую, — уступила я.
Он засмеялся, а потом снова стал серьезным.
— Все это, и потому что ты отдавала столько же сколько и получала. Я наврал тебе, а ты не поверила этому. Ты защищалась. Потому что ты сама по себе даже, если ты еще толком не знаешь, что тебе нужно… даже, если ты все еще ищешь свое место в жизни. Потому что я увидел многое в тебе…большой талант, огромный потенциал, такую силу, и ты даже не понимала, что обладаешь ими. Потому что я видел замечательную женщину, которая не знала, насколько она невероятная, и это убивало меня. Вот почему я захотел тебя, а не только для того, чтобы держать тебя обнаженной в своих объятьях, и слышать, как ты стонешь, когда я довожу тебя до оргазма… но и потому, что хотел заставить тебя увидеть, хотя бы на короткий миг, то, что видел я.
Все, что он говорил мне, вызвало во мне желание плакать и смеяться.
Эти слова заставили мое сердце воспарить.
Но также ранили его немного.
Никто не говорил мне, какой особенной я была, никогда.
Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя особенной.
А потом, когда он дошел до части о том, чтобы держать тебя обнаженной в своих объятьях, и слышать, как ты стонешь, когда я довожу тебя до оргазма…
О.
Мой.
Бог.
Я снова хотела его, очень сильно, просто умирала от желания.
— Хочешь узнать, почему еще я хотел тебя? — прошептал он низким соблазнительным голосом и провел рукой по моим волосам, отчего мое сердце гулко забилось в груди.
— …почему? — прошептала я в ответ.
— Потому что ты настоящая.
Я немного нахмурилась…а потом посмотрела вниз на свою грудь.
Он разразился смехом.
— Ну, должен сказать, они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО прекрасны, но я не это имел в виду, — сказал он, все еще смеясь.
У меня вновь затрепетало сердце.
Я бы никогда не назвала свою грудь «прекрасной».
Поэтому мне было чертовски приятно услышать, как он говорит об этом.
— Тогда, что ты имел в виду? — спросила я.
— Почти все, кого я встречал за всю свою жизнь…как будто притворяются, когда я рядом. Они слышат мою фамилию, и им вдруг надо впечатлить меня или заполучить мою благосклонность, или завоевать меня, или соблазнить меня, или еще что…потому что они чего-то хотят от меня.
Я криво улыбнулась, приподняла бровь и опустила глаза на его бедра.
— Ну, я тоже кое-чего хотела…
Он снова засмеялся, затем покачал головой.
— Да, но это другое. Они хотят получить свой кусок власти или престижа, или денег, или влияния, или Бог знает чего…что бы им перепало немного того, что их фантазия приписывает моей семье. Они не хотят меня, они хотят то, что смогут получить от меня, немного сказки, придуманной в их голове. В большинстве случаев, я вижу их за милю — вдруг на его лицо набежала тень. — …Но иногда они обманывают меня, пока не получат свой кусок плоти.
Я собиралась спросить, что он имел в виду, но, когда он продолжил, его лицо просветлело.
— Знаешь, каких людей я ценю больше всего?
Я покачала головой.
— Настоящих. Которые обращаются со мной, как с Коннором, а не «Коннором Темплтоном». Джонни…Себастьян…ты.
Я печально улыбнулась ему. Его слова звучали почти душераздирающе…будто он был одинок…маленький мальчик, заключенный в башне, и у нет никого, кому бы он мог доверять.