Что это было? Животный магнетизм, секс? Однажды Дина едко заметила, что чем дальше от простого природного совокупления, от которого родятся дети, тем Шурику милее. А ведь порой так хочется изначальной юной простоты, которая почти забыта и манит… тянет припасть к матери-природе. «Ты соскучилась по миссионерской позе?» — поддел ее мерзавец. У Шурика не было истории, и матери как будто тоже не было. Ему не нужна природа.
Так и в его странной связи с Мартой. Она была настолько далека от естественных отношений мужчины и женщины, что порождала темные предположения о разного рода девиациях. Отклонениях… Патологиях. Притом эта связь была куда как крепче многих благородных многодетных семейств. Может быть, Брахманша как раз и удовлетворяла те интимные потребности, лежавшие далеко за гранью здорового полового влечения? Ее некрасивость просто кричала об этом. И здесь Дина подозревала вечный подвох. Не бывает такой гладкой очевидности! Шурик же неизменно повторял в разных вариациях, что у него перед Брахман-сан обязательства, что на самом деле она фригидна, что он даже однажды привел к ней для утех молодого Аполлона… При этом Шурик никогда не оставался у Дины на ночь. Он возвращался к своей госпоже.
И потому на дне колодца отчаянных и изнурительных догадок лежала простая мысль. Наверное, Шурик просто любил свою уродливую Марту. Если окинуть взглядом наш ближний и дальний круги — так ли уж часто мы понимаем чужую любовь? Да мы и в своей порой ничего не смыслим! И в конце концов… пускай он даже обожает запах ее туфли. Если в этом настоящее чувство, то никто не вправе его осуждать. Дина даже прониклась уважением к этой извращенной необъяснимости. Если она чего-то не понимает, то это что-то больше ее самой. Шурик одновременно злил и рос в ее глазах. Кто-то любит за муки, а она его полюбила за… любовь к другой женщине. Странную, опустошающую… какую угодно! Но преданную.
Удивительно, но Шурик был одним из самых красивых мужчин, которых знала Дина. Что дало возможность сделать неожиданное открытие: красота может быть нелепой, неприкаянной и невостребованной.
Но что же будет теперь? Он прошлепал босыми ногами на кухню, по обыкновению запнувшись о тумбочку, с которой Дина все никак не могла расстаться. Советский антиквариат пятидесятых. Отец хранил в ней инструменты, канифоли, разные пахучие скипидары — которые, к слову, там и остались. Это волшебная ароматная развалюха была вместилищем детских игр воображения для Дины — потому единственная из родительской мебели избегла участи оказаться на помойке. Шурик спотыкался, за что и ненавидел милую рухлядь. И наверняка все бы спотыкались и ненавидели — только к Дине мало кто ходил. Незаметно для себя она стала нелюдимой.
Шурик не раскис. Он просто замер, превратившись в бесцветный транслятор подробностей пережитого этой ночью. Защитная реакция, шок. Дина повторяла это про себя, ей хотелось сделать простой утешающий жест, по-бабьи наивно погладить по руке, но вокруг Шура словно действовало отталкивающее поле. Она чувствовала себя неуместной рядом с тихо кровоточащим горем. Марта была предметом ее вечных саркастических насмешек. Надо втянуть голову в плечи и не надеяться, что тебя допустят сочувствовать.
Шурик, весь обратившийся в скорбную монотонность, рассказывал, как он пришел вечером к Марте, — естественно, по деловой надобности! — и ему никто не открыл. А это был сигнал SOS. У них с Мартой давняя договоренность: если в ее доме звонящему не отпирают, то либо никого нет, что редкость в этом бурлящем салуне, либо случился форс-мажор. И в том и в другом случае Шурику было предписано войти, отперев своим ключом. «Но ведь она замужем!» — не выдержала Дина, и сама себя одернула. Это ж у нас, простых смертных еще кое-как соблюдается неприкосновенность семейного круга. А большим кораблям — свободная любовь.
Подозревая, что «юный Аполлон» и был тем самым мужем Марты, Дина частенько его упоминала, когда в бодрящей разговорной риторике хотела парировать язвительной репликой. Шур, однако, себя ничем не выдавал. Не привыкать: ему ведь не знакомы многие земные чувства, — наверное, и ревность тоже. Либо брак его повелительницы и впрямь был фиктивным. Но с ее «маленьким симпатичным мужем» Шурик дружил. И действительно, именно он познакомил ее с ним. На жестокий вопрос, почему она за семнадцать лет их отношений не сподобилась выйти замуж за Шурика, тот невозмутимо отвечал: «А я ей предложения не делал».