— С ума сошла!
— Тихо, умоляю! По-моему, я увидела того самого человека, который был у Марты в день ее смерти. Вдруг это убийца!
— Аптекарь, что ли?
— Нет! Похоже, я их спутала. У них похожие футболки поло… очень характерные, на рукаве — флаг какого-то государства, я не разбираюсь, какого. Флаг очень простой — в виде несимметричного креста на однотонном фоне. Но ведь у многих на флаге крест — один от другого не отличишь! Вон он, видишь, идет?! Точно! Я его видела, а вовсе не Аптекаря. Помню, открыла дверь, чтобы выставить пакет с мусором, и краем глаза заметила, что кто-то звонит в дверь Марты. Я даже машинально поздоровалась, а он не ответил! Я еще подумала, что это странно, но решила, что он меня не узнал — мы ведь виделись всего несколько раз. Да и кто я для него — всего лишь соседка… Все дело в том, что это был совершенно другой человек, просто похожий — та же седина, худощавость, возраст примерно один… хотя этот вроде моложе…
И Серж рванул за этим таинственным инкогнито, не успев даже понять, чего он от него хочет. Ему чертовски надоело быть пассивным придатком трагедии. Пришла пора наделать глупостей, быть может, даже сесть в тюрьму по папашиным следам. Сколько можно противиться родовой тяге к саморазрушению…
— Стойте! Я Сергей Ярцев, муж Марты Брахман. Вы должны объяснить, что вы делали в ее квартире в день ее смерти! — выпалил он, словно участник детской военной игры «Зарница», словно скаут, рьяно выполняющий задание.
Как ни странно, на лице незнакомца вспыхнула метаморфоза: от мгновенного испуга до… приветливого облегчения.
— Но ведь вы-то мне и нужны! Это ж просто чудо какое-то! Меня зовут Алексей Бестужев. Я у Марты Львовны никогда не был и вообще сам ее не знал. Вы ошиблись. Но ее прекрасно знал мой отец. Он был историк, очень увлеченный, известный в своей области человек. Занимался генеалогией. Хотел писать книгу о дедушке Марты Львовны… ну вы, конечно, в курсе, что ее дед был выдающимся документалистом, одним из родоначальников нашего документального кино?!
— Да, у нее были связи в киношном мире, — настороженно подтвердил Серж.
— Вообще семья очень интересная… Марте Львовне по наследству достались ценнейшие архивы. Она сама ими не занималась, попросила моего отца как специалиста. Он-то согласился с радостью, как фанат своего дела… Но, понимаете, он был так завален работой! Толком у него не дошли руки. Он, конечно, в первых подступах разобрал, — но туда надо было погружаться с головой, вы же понимаете… Перед своим уходом он очень переживал, чтобы архивы не пропали, чтобы я вернул их в вашу семью. Но Марта Львовна все медлила приехать и забрать. И вдруг я узнаю, что она… трагически ушла из жизни. И получается, что наследник — вы…
— Нет, не я! — выпалил Серж, инстинктивно желая откреститься от неизвестно что сулящего слова «наследник». — Еще ведь жив ее отец.
Алексей Бестужев нахмурился, и в глазах его блеснуло недоверие, и даже жесткость.
— Видимо, вы не в курсе. Но Лев Брахман не должен иметь к этому архиву никакого отношения!
— Леша! Мальчик не в курсе. Ему теперь придется много узнать, — услышал вдруг Серж за своей спиной мягкий женский голос с хрипотцой.
Он обернулся. И сразу узнал ее, хотя и видел только на фотографии тридцатилетней давности. Прасковья Николаевна собственной персоной. Кудрявые седые волосы, ямочки на щеках, очень длинное темно-вишневое платье. Первое, что пришло в голову: она — иноходец. Непостижимое величие простоты чистейшего родника или необработанного сокровища. Серж почувствовал себя чуждо и неловко, словно подсмотрел встречу единорога с девственницей.
— Пойдемте, помянем Мартушу. Леш, вернись, посиди еще. Я не в силах совладать со всем этим кошмаром. Я запрещала себе привязываться к ней. Но разве я могла в этой семье кому-то что-то запретить. Даже себе самой!
Серж всматривался в юные глаза женщины, которые из-за слез напоминали прикрытые на ночь бутоны, но морщинистые приспущенные веки не скрывали чистоты голубого тона. Пока она рассказывала, Серж понимал, что готов слушать ее бесконечно, потому что он наконец встретил человека без скрытых мотивов. «Запретить что-то в этой семье»… В этой семье жизни не хватит, чтобы понять хотя бы запутанные нити родства. Разве мог предположить преступно невнимательный к словам и деталям Серж, что Брахман — вовсе не фамилия Большого Льва. И был он скорее не львом, а вороватым шакалом, когда женился на своей первой жене, и, хитро взяв ее фамилию, примкнул к могущественному клану. Его тесть поначалу был рад такому повороту, ведь иначе его фамилия пресекалась — сыновей у него не было, только дочь. Но очень скоро он понял, что сделал большую ошибку, впустив в свою семью хваткого воротилу. Вот уж кого совсем не интересовали ничьи архивы! Ведь чтобы получить с них мало-мальскую прибыль, нужны годы работы. Да и результат, скорее, лежал не в материальной сфере. Не тот коленкор. Задачей Ксенофонтовича было унаследовать недвижимость и живые деньги, а после приумножить капитал. А его жена, богатая невеста, словно подыгрывая дьявольскому замыслу, умерла вскоре после родов. Обострилась дремлющая в глубине организма коварная волчанка.