— Разумеется, по любви, — обмирая от ответственности, выдохнула Лера, одновременно не выпуская из поля зрения долговязую фигуру Шурика. Хорошо, что дом Дины стоял на бульваре. Лера облюбовала лавочку, которая была чуть в стороне от траектории движения выходящих из арки и идущих к метро, поэтому ей было удобно наблюдать, как в свете фонарей нерешительно удаляется знакомый силуэт. Конечно, он кому-то звонил. Бесполезно гадать, кому — знакомых у Шурика бездна!
К дяде Мише, к счастью, тоже кто-то прорывался по второй линии. Он неохотно распрощался с Лерой, договорившись о ближайшей встрече. Что же дальше? Следить за Шуриком — куда его понесет нелегкая? Но, в сущности, какое это имеет значение? На Леру внезапно навалилась такая усталость трудного дня, что она была готова уснуть прямо на бульварных скамейках. Только слежки сейчас не хватало… Вот если бы она была гениальным сыщиком и экспромтом могла придумать ловушку! Окликнуть его сейчас, застать врасплох, — но что это даст? Он вывернется, скажет, пошел в магазин за сигаретами. Шурик, конечно, не сознается в том, что его выставили. А если проследить до того момента, как он спустится в метро, чтобы ему не отвертеться? Да все равно ускользнет, придумает легенду.
Но она не выдержала! Он обернулся, и Лера прочла в его глазах… жалость. С чего бы это?! Хотя странно, что она теряется — как человек, активно постигающий психометодики, она должна моментально трактовать этот обычный перевертыш перверсивной личности: если ее впору пожалеть, она направит эту жалость на другого, она постарается исказить положение дел с точностью до наоборот…
— Прекрасная Валери, чего же ты убежала, я так и не понял!
И начался благодушный спектакль под названием «Как ни в чем не бывало». Шурик мастер таких реприз, причем сначала их участники чувствуют неловкость от абсурда происходящего, а потом как-то втягиваются… Может, в Шурике взаправду умер талантливый режиссер? Кто только в нем не умер!
— А вот что же ты убежал, прекрасный менестрель? — съязвила она, поймав тон диалога.
— Дина милая женщина, но она имеет отношение к гибели Марты. Я это отчетливо почувствовал именно сейчас. Это не может быть доказуемо, разумеется. И все же я предпочел уйти.
Все это было сказано мелочно-деловитым тоном, словно Шурик не обвинял «милую женщину» в причастности к убийству, а журил за безвкусный макияж. Иного от него и ожидать было нельзя, но Лера за сегодняшний день так устала от патологий, странностей и новостей, что соответствовать садистски-куртуазной тональности Шуриковых сентенций не было никаких сил. Она спросила в лоб, с чего он вдруг навесил на нежную подругу такие тяжкие обвинения, и Шурик не моргнув глазом объяснил ей — ведь так сладко отомстить обидчице:
— Она принадлежит к тому типу дамочек, которые очень хорошо усвоили онегинский принцип насчет того, «чем меньше женщину мы любим…». Если Дину вдруг начать любить больше, если открыться ей в этом — она будет тебя презирать, и ты сразу станешь ей скучен. И мой опыт с ней, и все, что она мне рассказывала о себе, этот принцип железно подтверждает. Иными словами, чтобы заинтересовать Дину, Марта была необходима. Яростное злое любопытство по поводу того, зачем мне эта болезненная привязанность к некрасивой властной женщине, — о, ты не представляешь, что делала с людьми эта энергия… И Дина не исключение!
С людьми… А ведь он прав: вовсе не только влюбленную Дину донимал этот неприязненный интерес. Интерес порочный, искажающий картину мира, ибо большая часть из нас хотят не докопаться до психологической правды, а подтвердить свои худшие предположения.
— И все же я не понимаю… по-твоему, Дина убила Марту, чтобы потерять интерес к тебе?! Не слышала ничего более надуманного!
— Согласен, что выглядит надуманно, потому что мотив многослойный. Не забывай, она убила двух зайцев. И первый из них, жирный, смачный, — это ревность! И лишь второй — порождение рацио. Потому что для нового респектабельного брака — с твоим отцом, прости, что напоминаю! — ей было необходимо полностью со мной развязаться. Она… очень прониклась ко мне, я это почувствовал, начал отдаляться для ее же блага… даже счел это своим долгом — ведь я никогда не смог бы дать ей той стабильности и положения, что она получит от твоего отца. Таким образом, я обязан предупредить и его, но из уст заинтересованного лица это предупреждение звучит как клевета…
Надо же, каким изящным местом поворачивается сюжетная избушка! Как благородно со стороны Шурика предупредить об опасности в ущерб своей репутации… И вскользь упомянуть, что он изо всех сил хотел для Дины лучшей участи — опять же в ущерб своим интересам. Какой же он отчаянный альтруист, этот Шурик! И уже не запугивает тем, что Сержа объявили в розыск… Вот только жаль, что не хочет раскрыть детали: например, каким образом Дина осуществила свой убийственный замысел?