Маркуша свирепел и играл еще часа три до полного и бесповоротного ангелоподобия и кровавых звездочек в глазах. А потом он побеждал на конкурсах. Ему надо было быть лучшим во всем. «Парень мог в армию загреметь. Дед ему предложил деньги для отмазки. Но Марк деда ненавидит — он отказался от его помощи. Ему надо было выкарабкиваться самому, чтобы его за метили. И правильно. Ничто так не портит характер мужчины, как армия, халява и безделье»… Серж слушал эти байки и не понимал, зачем ему все это, и постепенно проникался атмосферой чужой семьи. Опасное занятие! Беги, беги, пока не поздно, из чужой семьи! Пора было уезжать, но он не мог. Некуда. И страшно лень совершать судьбоносные телодвижения, когда заплыл в темную полосу и все будет не в коня корм.
Гуля же, напротив, быстро упорхнула, хотя Серж, памятуя о том, что ее могут подстерегать опасности, старательно ее запугивал. Особенно человеком со скандинавским флагом. Но не на ту напал! Гуля жила по эзотерическому компасу и верила своим расписным розенкрейцерским картам Таро. На следующий вечер после их с Сержем внезапного приезда, когда тетя Пана замешивала малиновый пирог, она вдруг удалилась на веранду и принялась гадать. И был ей знак невероятных перспектив. Тетя Пана, правда, насмешливо прокричала, что если это то, о чем она подумала… то все яйцеклетки давно пошли на сувениры.
— Надо же быть такой тетерей, чтобы верить во всю эту дурь! — вздохнула тетя Пана. — Марта просто смеялась над нами. Ей было в радость манипулировать людьми. Болтать перед носом красивой пустышкой, чтобы они прыгали, как дрессированные болонки. И чем более бредовой была идея, которой она умудрялась запудрить им мозги, тем мощней в ней было чувство превосходства. Знаешь, ей было лет двадцать, когда она мне заявила: «Не понимаю, как ты можешь так жить. По-моему, в жизни имеет смысл быть только победителем». Только он получает все. А я до сих пор не знаю, кто такой победитель в нашем перекошенном мире. А ты знаешь? — обратилась она к Сержу. — Если ты женился на победительнице…
— Я женился на той, кто поможет стать победителем мне. Это большая иллюзия. Я виноват в том, что хотел Марту использовать. Любил ее только Шурик. И… вы. И перед вами тем самым я тоже виноват.
Напыщенность пионера-героя! Тетя Пана пристально посмотрела на него, задумавшись и не находя, что ответить. А Серж почувствовал облегчение, омраченное брезгливостью к самому себе. Покаяние чревато цепной реакцией — и он вспомнил, что прежде всего виноват перед Лерой, хотя и убеждал себя, что при запланированном стечении обстоятельств она могла бы выиграть. Если бы со сценарием все получилось. Но в такое оправдание кто поверит? Это Агата Кристи любила подобные сюжеты: муж уходит от жены к богатой стерве, но на самом деле оказывается, что у супругов — одна сатана! — был план стерву пришить, присвоить наследство и махнуть на Багамы. Но в жизни кто-то хоть раз о таком слышал? Хотя сюжет привлекательный. Потому что стерва мерзкая, злая, всем хамит. Ее не жалко.
Но в заповеди «Не убий» почему-то не сделано поправки на богатых стерв. Может, потому что план провальный? Сержу только сейчас становилось понятно, что никогда бы с этим сценарием не получилось. Потому что в случае удачи он получил бы свое — и смог бы удрать. Обратно ли к Лере или куда-то еще — не важно. Но его жена-победительница хотела получить все. Даже после смерти.
— Быть может, это прозвучит странно, но я перед тобой тоже виновата, — отстраненно проговорила тетя Пана. — Ты, случайно, не знаешь, кому предназначался этот дом по завещанию Марты?
— Понятия не имею.
— Тебе, друг мой. Ты приехал в свое законное владение. Так-то! Только не округляй глаза. Ты вроде не интриган, но мне все равно не верится, что ты ничего об этом не знал. Марта, которая по документам владела этим домом, оказывается, завещала его тебе. Я, вырастившая ее как родную дочь, прожившая здесь, бог знает сколько лет и изгнанная дьяволом Львом сюда, как в ссылку, была не в счет. Но любое завещание Брахманов — это двойное, тройное… бесконечное дно. В нем оставалось одно условие: если Марта умирает раньше моего сына Левки, то он может выбрать себе любую недвижимую единицу собственности, что принадлежала клану Брахманов. То есть моему гражданскому мужу-дьяволу Льву — чтоб он сдох! — Ксенофонтовичу и Марте Львовне, царство ей небесное… И — что важно! — независимо от того, кому эта недвижимость была завещана ранее. Так вот, когда огласили завещание Марты в узком семейном кругу — без меня, разумеется, я ведь персона нон грата, — Левушка изъявил желание заиметь вот этот домик-развалюху. У всех челюсть отвалилась, как у тебя сейчас, — ведь он мог выбрать квартиру на Лазурном Берегу или еще какую роскошь в Замоскворечье. А он выбрал вот этот домик — потому что я его подговорила. Для меня выбрал. Я здесь ращу его детей. А в Ниццу мне ехать уже поздно. Я не длинноногая студентка, не писатель и не буржуазная старуха. А продать нам те апартаменты не дали бы. Нашлись бы препоны — поверь! Ксенофонтыч планирует закончить там свои дни. Старый индюк надеется быть похороненным рядом с Буниным. Фильм недавно про него посмотрел — и выучил единственную фамилию из русской литературы. Ну как же — коммерческий успех, Нобелевская премия… Но он так и не усвоил, что Бунин лежит под Парижем, на Сен-Женевьев-де-Буа, а там залечь кишка тонка. Все-таки таким стервятникам и денежным мешкам не помешает легкий культурный ликбез… хотя бы корысти ради.