Игорь приехал после поражения измотанным, но держался. Хотя он не ожидал столь глухого фиаско, до сей поры не сомневаясь в своем навыке убалтывания. Срочно обзвонил пол-Москвы в поисках временного пристанища, лазеек, нор и неожиданных решений. Предлагал Миле какие-то невообразимые избушки лесника. Срочно возобновил даже самые эфемерные рабочие контакты. Пока он действовал, любимая обреченно молчала. Она видела только одну грань происходящего, самую пессимистичную, гнусную и лживую, которая, видно, проступала сквозь Игореву бурную кампанию по спасению утопающих. Может, он и обронил предательское словцо, в одну из перепалок. Мила тогда вспылила на фразу «все в доме зависит от женщины». Расхожий штамп, в который, признаться, Игорь верил и теперь. Хотя, наученный горьким опытом, держал свои гендерные заблуждения при себе, ибо не принесли они ему счастья. Мила мало того, что не пропустила мимо ушей несвоевременную банальность, — в ее воображении она мутировала и предстала в новом качестве. В результате, как змея из черепа, выползла главная червоточина конфликта, Мила уяснила, что Игорь косвенно винит ее в жилищной неурядице. Не случись этой встречи, жил бы парень, не тужил. Но появилась девушка, «порченая», невезучая, и ее захотелось спасти, и задача оказалась слишком сложна, не готов он оказался с места в карьер, без клятвы и венца быть вместе и в горе и в радости. Так ведь?
«Капустная» блондинка, которую никак не мог окончательно предпочесть джентльмен на «инфинити», убедила Милу, что мутное стекло не прояснится. И посему никаких промедлений там, где тебе плохо. Согласно усвоенному принципу Мила и поступила. Она не стала ждать, пока Игорь найдет аварийное гнездышко для их страсти, — а он его все-таки нашел! Но вселился туда один. Потому что Мила вернулась к Сэму. Он ее принял. Вполне интеллигентская переменчивость: шлюзы закрываются, шлюзы открываются. Тем более что воспитателю консьержек потребовалась помощь в написании революционной диссертации по женским типажам у Брюсова.
«Да, о параллели „Рената — Нина Петровская“ и без того много написано и сказано, но Сема нашел очень необычный и, главное, практически применимый угол зрения», — сообщила Мила, задыхаясь от садистски радостного возбуждения.
Она ведь честная, ничего не скрывала, подала свой уход как подарок, избавление от лишних хлопот для запутавшегося Игореши, такого необразованного, никчемного, слабого. У него ни квартиры, ни гуманитарной эрудиции, и он тщетно притворяется всемогущим. А я, дескать, не такая уж и гусыня, раз мне нашлось место под солнцем и без твоих потуг вперемешку с попреками!
Издевательские сентенции — разумеется, Игорева расшифровка мизансцены. У Милы была своя правда. Обычное скрещение правд. Эх, Мила, Людмила Алексеевна, душа бедовая. Нашли вы — опять цитата, если угодно, — не место под солнцем, а пустили вас погреться на чужое полотенце. До первого похолодания, душенька, до первой грозы…
Не мировая энергия запаздывает, Мила, а ты торопишься.
…обошлись на прощание без ликбеза, хотя Игорь, разумеется, не читал «Огненного Ангела» и был не в курсе, кто такая Петровская. Ему и без нее хватило потрясений. Через три дня он, донельзя издерганный и пропащий, убил человека.
— О, достоевщинка пошла, — оживился доцент, предвкушая почву для глумления.
Аудитория зашевелилась, взбодренная репликой, а Игорь попытался похохмить в ответ, чтобы не заметили главного: сюжет-то провис в финале! «Достоевщинка» вышла бледная, не проявленная, и убедительно звучала лишь в уединении, когда Игорь вспоминал, как все было в действительности. Публичное чтение катастрофически уничтожало пафос. Убийство было неоконченным, летальный исход не был зафиксирован, хотя вероятность его высока. Однако к делу! В момент, когда все совершалось, Игорю было не до воздействия на читателя. После ухода Милы он толком даже не запил — от горького изумления и усталости. Если бы выхлестнулся алкогольным способом, может, и обошлось бы.
Он кое-как перевез вещи, что-то сбагрив друзьям, что-то — из бесценного лишнего, конечно, — снес на помойку. Пришел сдавать ключи ведьме. Душа кипела против нее, но Игорь держал себя в руках. Поздно было пить «Боржоми», когда почки отвалились. Еще немного — и попрощались бы хмуро. Но хозяйке приспичило зафиксировать сохранность своего барахла. Она рыскала по пустынной осиротевшей квартире, и вдруг озаботилась пропажей двух любимых тазиков, которые так удачно входили под ванну. Игорь знать не знал, о чем речь, и не собирался балансировать на грани абсурда. Но старуха разнылась, и стало понятно, что она всерьез подозревает злой умысел со стороны постояльцев. Умыкнули ее тазики! Но это еще не предел гнусной низости: она стала ни с того ни с сего поносить Милу. Нашла крайнюю! Почуяла, тварь, что на Игоря не удастся «повесить» кражу проржавевшей тары, в которой еще при культе личности панталоны замачивали.