— На работе есть. Но я к ним проситься не буду. Одна в общаге живет — куда к ней? Другая с любовником. Женатым. Мне вряд ли обрадуется.
— А родители?
— Из-под Орла я. Деревенька там есть. Супонино называется. Прикажешь туда поездом ехать — переночевать?
— Да, дела… Ты вот что, не реви. Пойдем, у меня переночуешь, — предложил Златарев и тут же испугался: вдруг согласится! Что делать тогда? Отдыха хочется, покоя, а не слушать бабскую трескотню.
Аня посмотрела на него со странным выражением лица. Потом вытерла нос и гордо заявила.
— Спасибо за предложение, но я не по тем делам.
Златарев неожиданно развеселился.
— Знаешь, я тоже не вожу к себе кого попало. А впрочем, можешь ночевать в подъезде.
— Я тебя почти не знаю. Да и ты меня. Неудобно как-то.
— Я тебе на коврике в прихожей постелю.
Аня улыбнулась и поднялась со ступенек. Она была такая страшная — с размазанной тушью, опухшими глазами и мокрыми волосами — наверное, бегала на улицу без плаща. Но Златареву почему-то расхотелось, чтобы она отказывалась. Вот так вот меняется настроение человека, когда ему неожиданно говорят «нет». Забавная девчушка.
Златарев галантно пропустил ее вперед себя, и они вместе поднялись на шестой этаж. Тут только он вспомнил, какой у него бардак, но стыдно почему-то не стало. Гостей он не планировал. Пусть терпит.
Аня первой вошла в квартиру и недовольно сморщила нос.
— Ты хоть иногда проветриваешь комнаты?
— Меня почти не бывает дома.
— Сразу видно, — улыбнулась девушка.
— Не нравится, ночуй в подъезде.
— Я подумаю, — пообещала она, а в глазах заплясали чертики, — Там, наверное, чище.
— В зеркало лучше посмотри, — язвительно бросил Златарев.
Зеркало у него в прихожей было чистое, и Аня вскрикнула, увидев собственное отражение, затем, не спрашиваясь, помчалась в ванную, потом высунулась из-за двери и спросила:
— Я умоюсь, ладно?
— Умывайся, сколько влезет. Можешь и покупаться заодно, — ляпнул Златарев и смутился.
Какая-то двусмысленная складывалась ситуация. Он привел девушку просто переночевать. В разных комнатах, на разных постелях. Он забыл, что комната у него всего одна, и спать ему, очевидно, придется на полу.
Вот к чему приводит доброта человеческая. Он швырнул Анин пакет с дождевиком в угол, скинул сандалии и пошел на кухню — раскладывать покупки по полочкам холодильника. Жрать хотелось так, что он готов был грызть палку ароматной сырокопченой колбасы зубами, как голодный пес. Но теперь у него гостья. Нужно вести себя прилично. Хотя что тут неприличного — это ведь его палка колбасы!
Тем временем Аня закончила свой туалет и вышла из ванной — умытая, посвежевшая. Без косметики она казалась совсем простой, по-детски хорошенькой и розовощекой. А вот волосы были красивыми. Златареву очень нравились ее волосы — черные, густые, отливающие смоляным блеском.
— Хочешь, приготовлю что-нибудь, — предложила она.
Златарев с трудом оторвался от ее волос, потом взгляд его опустился на грудь, где тоже было на что посмотреть, и промычал в ответ какую-то несуразицу.
Аня отлично поняла его взгляд, но виду не подала. Она «не по тем делам» сюда пришла. Хотя, глядя на широкие плечи Златарева и колючие соколиные глаза, она почему-то начала в этом сомневаться.
— Да что тут готовить. Готовое уже все. Порезать разве что осталось. Водку будешь?
— Нет, я не пью. А пельмени разве варить не надо? Сырыми есть будем?
— Пельмени варить надо, — согласился Златарев.
Аня по-хозяйски отодвинула его с пути и начала рыскать по шкафчикам.
— Вроде бы видный парень, с достатком, а кастрюли… Мама дорогая, у меня бабушка свиней из таких кормит.
— Не нравится — я сам сварю. Меня устраивает.
Аня снова улыбнулась, и Златарев улыбнулся в ответ. Он не понимал, почему ему вдруг стало весело. На эту девицу невозможно было обижаться, чтобы она не ляпала своим языком. За одну ее задорную улыбку можно было простить все на свете.
— У тебя в холодильнике нет ни масла, ни сметаны. С чем пельмени есть? Разве что с подсолнечным маслом.
— Гадость, — поморщился Златарев.
— Сразу видно — хозяин! — поддела его Аня.
— Слушай, а ты такая наглая, оказывается.
— Раз приютил — терпи.
Они сварили пельмени и ели их с зажаркой из лука вместо масла — это Аня сообразила. Правда, несолеными — соли у Златарева тоже не оказалось. Потом пили водку, ели колбасу и сыр, нарезанный тонкими ломтиками проворной женской рукой.