Златарев вздохнул. Ну зачем ему эти проблемы.
Аня не знала, как реагировать не его молчание, поэтому просто сбросила босоножки и прошла в комнату.
— Не возражаешь, если я включу телевизор? Сто лет не смотрела.
— У тебя что, нет телевизора? — удивился Златарев.
— Димка забрал. Это был его телевизор. Он позавчера забрал все свои вещи, даже те, которые, как я думала, он мне купил.
Только этого еще не хватало. Выслушивать бабские слезы. Может, выгнать ее к чертовой матери? Зачем тогда пустил.
Но Аня не собиралась разводить сопли. Она поклацала пультом, перебирая каналы и, не найдя ничего интересного, выключила телевизор.
— Я тебе мешаю? — прямо спросила она.
— Да нет, сиди себе. Только мне работать надо. Если не будешь отвлекать, то сиди.
— Я пойду поужинать приготовлю, — сказала Аня, — А то у тебя голодные глаза.
Она пошла на кухню, но через минуту вернулась оттуда. На губах ее играла усмешка.
— Теперь я знаю, что такое логово холостяка. Берем ружье и выходим на охоту на мамонта.
— Почему на мамонта?
— Потому что мамонты давно вымерли. Как и продукты в твоем холодильнике. Хочешь, я сбегаю куплю еды? — предложила она и тут же спохватилась, сообразив, что сморозила глупость. Она б еще носки предложила постирать.
— Знаешь что — пойдем вместе. Сделаем хоть что-то полезное.
Аня наклонилась, чтобы обуть босоножки. Златареву ничего другого не оставалось, как накинуть шведку и следовать за ней.
В магазине Аня вела себя, словно полноправная хозяйка. Она набрала кучу разнообразных продуктов, без которых, по ее мнению, Златареву не обойтись. А так как в доме у него не было практически ничего съестного, тележка для покупок мигом заполнилась до самого верха. И при этом она даже не спросила, хватит ли у него денег.
Но это Златарев прибеднялся: денег у него хватило. Только вот кто будет все это готовить — макароны, картошку, отбивные? Она даже котлеты рыбные взяла. А с ними возиться надо, жарить. Златарев терпеть не мог готовить. Это было понятно с первого взгляда. Похоже, она набивается варить ему борщи, а заодно и в постель? Один мужик бросил. Не успел порог остыть, как она к другому на шею прыгает! Златарев аж содрогнулся от отвращения.
Между тем они остановились у витрины с чаем. Аня взяла в руки упаковку и прочитала вслух:
— «Двадцать пять пакетиков плюс два бесплатно». Это нам подходит, — улыбнулась она и подмигнула.
— Ты что ж, ради того, что два пакетика дают на халяву, готова покупать всякое дерьмо? Расслабься. Я плачу.
— Спасибо, что решил меня обидеть, — она пожала плечами и бросила упаковку в корзину, — Только после моей несостоявшейся свекрови твоя попытка выглядит жалкой. Мне просто нравится этот чай. Напоминает настоящий «Грузинский», помнишь, еще в детстве он был в больших бело-розовых пачках?
Златарев не ответил. Он просто не знал что сказать. С одной стороны, ему было стыдно. С другой — вдруг очень захотелось есть.
Аня неплохо готовила — по крайней мере, так показалось голодному Златареву. Он давно не ел горячей домашней еды, и за одно только это он готов был оставить ее в своей квартире хоть до утра.
Аня посмотрела на его сытое, довольное лицо и пододвинулась ближе. Златареву не оставалось ничего другого, как обнять ее и прижать к себе.
— Я останусь сегодня у тебя, ладно? — попросила Аня, — В квартире ремонт. Я обои только поклеила. Запах такой стоит.
— А зачем делать ремонт на съемной квартире? — удивился Златарев.
— Я с хозяйкой договорилась — в счет оплаты ремонт ей сделать. Мне так выгодно.
— Тебе деньги нужны? — догадался Златарев.
Но девушка неожиданно обиделась.
— Нет, не нужны. Я сама справлюсь.
Златарев, признаться, не ожидал такой реакции. Думал, обычная баба, ищет, где притулиться. А тут вдруг гордость проклюнулась. Странная она. А ведь он помочь мог. Ему не жалко.
— Что у тебя с ним? Почему он ушел? — спросил Златарев. Неожиданно это стало интересно.
Аня всхлипнула. Златарев испугался, что сейчас она начнет плакать, но девушка улыбалась. Невесело, правда, но улыбалась.
— Извини. Аллергия наверное. Я столько пыли сегодня вымела.
— Ничего.
— Не сложилось у нас… Хотя я думала, что он любит. Ведь забрал же он меня из деревни, увез в большой город. Зачем, если не любил? Блажь, наверное… Мы в поезде познакомились. Я на похороны подруги ездила. Он из армии возвращался. Все быстро получилось. Димка к нам в деревню приехал, у бати руки моей попросил. Сюда увез, правда, расписываться не спешил. А тут мать его. Постоянно пела, что крестьянка я, без имущества, без образования. А я, между прочим, деревенскую школу на одни пятерки закончила. В Брянск ездила — на тренера по аэробике училась. Какая ж я крестьянка? Да разве это плохо — на земле работать? За что ж моих родителей-то быдлом обзывать?