Однако сильнее всех сил - Пантеон, который и есть Божество. Бог - не одинокий старец, сидящий на облаке, и не вездесущий дух, непостижимый для смертных. Бог - это сообщество светлых душ, великое собрание теонов, которые слабы поодиночке, но всесильны вместе.
Но не всякий теон будет принят в божественное сомножество, да и не всякий дух захочет соединиться с Пантеоном. Пантеон дарует блаженство, но не каждому хочется блаженства.
Пантеон иерархичен. Высшую силу обретают те, кто при жизни принес наибольшее благо для человечества или был выше других в служении Богу. Те же, кто совершил больше зла, чем добра, хотя и могут войти в Пантеон, но не будут иметь силы и могут быть вытеснены из Пантеона самой его благой сущностью.
Зато темные теоны охотно принимает и поглощает противостоящий Пантеону Пандемон. Однако чтобы слиться с Пандемоном, надо стать демоном, а для этого теон должен пройти инициацию, которая представляет собой длинную цепь мучений.
Пятый путь - это вселение теона в чужое тело с вытеснением его собственной души или без оного. В последнем случае в одном теле оказывается два теона, а это уже аномалия с непредсказуемыми последствиями.
Шестой путь - это преобразование теона, утрата личности, утрата сознания, утрата эмоций, утрата памяти. Отчасти это происходит и внутри Пантеона или Пандемона, но там все восстановимо, ибо и Пантеон, и Пандемон всесильны. А индивидуальное преображение теона ведет к появлению призрака-монстра, который не испытывает отрицательных эмоций - тех, что не дают покоя обыкновенным неприкаянным духам - но не имеет и понятия о добре и зле.
А седьмой путь - это полная утрата теона, превращение в ничто, абсолютная смерть. Но беда в том, что теон, который хочет превращения в ничто, обычно не в силах этого добиться. Это так же сложно, как достичь Нирваны. А между тем, теон человека, прожившего никчемную жизнь, может исчезнуть сразу же после смерти - если смерть для него нежеланна.
Все это сжато излагалось на первых страницах книги и очень увлекало Руслана, хотя он и счел нужным задать Роману Галактионову вопрос по электронной почте:
"Ты на самом деле в это веришь или сочинил все, чтобы охмурять других? Не обижайся - просто мне интересно, потому что я сам не готов в это поверить, но зато готов охмурить твоими идеями множество людей. Им понравится".
19
Романа Галактионова уволили с работы сразу после зимних каникул. директор школы надсаживалась часа полтора, так, что дрожали окна во всем здании, и лейтмотивом ее речи было то, что Роман Вадимович должен не учить детей, а лежать в психушке для хроников на интенсивном лечении и без права выписки на ближайшие сто лет.
Так орать умеют только педагоги старой советской закалки, способные вогнать в дрожь любого ученика, любого родителя и любого учителя ниже рангом. Но на этот раз Елена Петровна Громова напрасно срывала голос. Роман Вадимович Галактионов лишь делал вид, что слушает ее с неподдельным интересом, а на самом деле мирно витал в потусторонних сферах, медитируя в ритме движения глаз Елены Петровны. Эти движения создавали в мозгу Романа Вадимовича очень красивую и причудливую неправильную пульсацию, которая рождала весьма своеобразные ассоциации и открывала удивительные переходы между мирами третьего уровня.
"Осторожно! Чакры закрываются!" - произнес внутренний голос тоном диктора из метрополитена, когда Елена Петровна наконец перестала орать.
А дело было всего-навсего в том, что Роман Вадимович, дописав книгу "Пантеос", дал почитать ее своим ученикам - тем, что вечно тусовались у него дома, слушая его философские рассуждения с открытым ртом и обучаясь основам медитации. Этот домашний кружок Галактиона давно не давал покоя школьному начальству, но переполнил чашу терпения отказ половины 10а класса посещать уроки закона Божьего.
Официально этот предмет назывался "религиоведение", однако вел его православный священник, да еще из "правофланговых" - тех, которые легенду о сотворении Адама из глины, а Евы из ребра понимают буквально, а во всех бедах России винят неправославных инородцев, западных еретиков и восточных язычников. Правда, по настоянию директора школы отец Михаил приходил на занятия в цивильной одежде и называть его полагалось Михаилом Ивановичем - но это не меняло сути дела. Все религиоведение сводилось к тому, что на свете есть одна хорошая религия - православие, и масса плохих, с которыми необходимо бороться, дабы спасти не только свою душу, но и души тех, кто всеми этими лжеверами введен в заблуждение.
Предмет "религиоведение" считался в данной школе обязательным, как часть дополнительной программы, разрешенной законом об образовании. Однако Роман Галактионов подсказал своим ученикам лазейку. Действительно, предмет "религиоведение" может быть обязательным по Уставу школы. Но проповедь в стенах школы какой-то одной определенной религии обязательной быть не может. Конституция России высказывается на этот счет вполне определенно.
Так ребята из 10а и заявили отцу Михаилу, объясняя свой отказ посещать его уроки.
Вопрос встал ребром: либо школа отказывается от услуг отца Михаила, либо из школы с треском вылетает Роман Галактионов, и десятиклассники, лишенные прикрытия с тыла, подчиняются школьным правилам под угрозой оставления на второй год и даже исключения.
Директор школы, которая легко перешла из КПСС в православие и от веры в коммунизм к вере в Бога, не была готова признать право школьников на свободу совести и религиозное самоопределение. Слово "свобода" вообще вызывало у нее спазм ненависти. "Вот она, ваша свобода!" - восклицала Елена Петровна по любому неприятному поводу - будь то преступность, экономические неурядицы или падение дисциплины в классе.
Поэтому Романа Галактионова выгнали из школы со скандалом по статье о невыполнении должностных обязанностей. Разговаривать с Еленой Петровной о компромиссе и уходе по собственному желанию было бесполезно.
Зато у Романа Вадимовича появилась масса свободного времени. И еще у него был компьютер. Правда, 386-й, но зато подключенный к Интернету.
И вот, блуждая по Сети, Роман Вадимович однажды случайно наткнулся на Круглый Стол Артура Кинга и с тех пор захаживал туда регулярно.