Первым мотоциклом Уильяма был спортбайк «дай-тона 600» (максимальная скорость 250 км/ч), потом он купил «хонду блэкбёрд» (максимальная скорость 280 км/ч). Постоянно сопровождающим принца сотрудникам охраны очень трудно не потерять его из виду во время прогулок. Уильяму доставляет огромное удовольствие «удирать» от своих официально ему положенных преследователей. И когда он вот так мчится по Лондону, случается, его останавливает полиция. Тогда он снимает шлем и берет у полицейских квитанцию на штраф, чрезвычайно довольный тем, что с ним обращаются как с «нормальным» человеком. Разочарован он бывает (а, как правило, именно так и происходит), если полицейские отдают ему честь и позволяют ехать дальше.
Основное внимание при воспитании королей по традиции уделяется не получению серьезного образования. Умение вести себя «в салоне» — вот главный «учебный предмет» королей. То есть надо всегда держаться дружелюбно, никогда не показывать своего настроения, постоянно изображать заинтересованность, даже когда приходится участвовать в смертельно скучных разговорах. Желая довести эти навыки до совершенства, при датском дворе разработали весьма эффективную методику тренировок: чтобы юные принцы и принцессы научились поддерживать неинтересную болтовню, они должны были тренироваться… с пустыми креслами. На креслах были прикреплены карточки с надписями вроде «английский посол», «епископ такой-то», «президент Верховного суда». Кто умеет разговаривать с мебелью, тот справится и с беседой в салоне.
В юности королеве Дании Маргрете и ее сестрам, кузенам и кузинам внушали, что когда они сидят в королевской ложе в опере, то в антрактах глаза всех зрителей направлены только на них и им надо показать, будто они оживленно обмениваются мнениями. И тогда они придумали считать шепотом до ста.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — говорила наследная принцесса.
— Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, — отвечала ей средняя сестра.
— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, — возражала младшая.
— Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три! — утверждала в ответ разговорчивая наследница престола.
«Как увлеченно беседуют дети нашего короля», — перешептывалась, наверное, восторженная публика.
Обеспечить королевским детям сколько-нибудь спокойное детство всегда было довольно трудным делом. Николай Павлович, будущий император Николай I, не без юмора описал свое детство: «Образ нашей детской жизни был довольно схож с жизнью прочих детей, конечно, если не считать того, что каждому из нас сразу после рождения было положено иметь кормилицу, няню, двух горничных, четырех камеристок, медицинскую сестру, двух камердинеров, восемь слуг, двух лейб-гвардейцев и восемь кучеров».
Кстати, няни-воспитательницы — относительно недавнее изобретение. Когда читаешь о придворной жизни в XIX и XX веках, то всегда и везде — от близкого Веймара и до далекой Бирмы — наткнешься на неизбежную английскую воспитательницу, которая своей страстью к свежему воздуху, овсяной каше и чаю завоевала власть в королевских детских покоях. Вроде бы эту моду, распространившуюся по всему миру, ввела русская царица Екатерина Великая с ее любовью к няням-англичанкам. Если вспомнить, что вплоть до XIX века считалось совершенно естественным, что королевские дети жили как маленькие взрослые, с собственным штатом придворных и по строгому протоколу, то появление няни было благословенным новшеством.
Няни, в отличие от внушавших ужас гувернанток, происходили в основном из простых семей и со свойственной им в некоторых вещах категоричностью не очень-то церемонились с детьми. Легендарной личностью при прусском дворе стала Этель Говард, которая после службы в Потсдаме переехала ко двору японского императора и написала увлекательную книгу воспоминаний о Японии. Вероятно, она была своего рода Мэри Поппинс, твердо убежденной, что при прусском дворе детей уж слишком от всего оберегали. Свою первейшую задачу она видела в том, чтобы привнести в детскую немного благотворного беспорядка. Когда она узнала, что доверенные ей принцы никогда в жизни не видели снега, так как им не позволялось в холодную погоду выходить из дворца, то велела принести несколько ведер снега на верхний этаж потсдамского Нового дворца и устроила в детской комнате настоящую битву снежками.
В отличие от нянь, гувернантки вызывали у королевских детей ненависть. Как правило, они сменяли нянь, когда детям исполнялось лет семь. Обычно они происходили из «хороших домов», нередко из обедневшей знати, что вызывало у них потаенную, разумеется, не демонстрируемую враждебность и зависть к своим «господам». Досаду на свое положение между прислугой и придворной дамой они вымещали на детях. Гувернантки чувствовали свое социальное превосходство над нянями, завидовали, что дети привязаны к ним, и третировали их, как только могли, большей частью вместе с также ненавидимыми детьми домашними учителями. От гувернанток и домашних учителей принцы освобождались в основном, только когда вырастали и приходило время поступать в кадетский корпус. Принцессы оставались в их власти гораздо дольше. Лишь с середины XX века в королевских домах начали посылать мальчиков в интернаты, а девочек в пансионы, и надобность в гувернантках почти отпала. Няни же существуют и по сей день.