— Но ведь бывают и безумные монархи, неспособные править. Что вы скажете о Георге Третьем?
— Очень хороший пример. На самом деле только безразличие наших ганноверских королей к правлению вызвало необходимость учредить пост премьер-министра и привело к исторически уникальному раннему усилению парламента в нашей стране. Любой демократ должен был бы испытывать вечную благодарность к Георгу Третьему. Ну и пусть он временами бывал несколько неадекватен, к тому же его никак нельзя считать большим поклонником науки, но он оказывал финансовую помощь величайшим астрономам своего времени и дал им возможность совершать эпохальные открытия. И хотя сам он не был ученым, но именно он собрал самую большую и серьезную библиотеку своего столетия. Сходите в Британский музей и посмотрите Королевскую библиотеку! Георг Третий наверняка не любил искусство, но основал в Лондоне всемирно известную Королевскую академию искусств.
— А что же отличает хорошего монарха, если не ум и дальновидность?
— Хороший монарх должен без малейшего неудовольствия подчиняться церемониальным тяготам своей должности, он должен нести свой крест символической фигуры и не вмешиваться в дела государства. Король существует для того, чтобы вызывать почитание и символизировать государство, а не для того, чтобы править. Наполеон, который каждый день интересовался репертуаром Лионского театра, расписанием занятий своих унтер-офицеров и строительством дорог в Испании, — не настоящий король.
Я прощаюсь с лордом Сьюдли с неожиданным для себя чувством, что на вопрос, должен ли король быть умным, есть только один разумный ответ: нет! Или, словами лорда Сьюдли, «избыток ума только вводит короля в искушение настырно вмешиваться в политику, а когда он понимает, что у него ничего не получается, становится меланхоликом». На том и закончим с этим вопросом.
Глава пятая. А ПОЧЕМУ КОРОЛЬ СИДИТ НА ТРОНЕ?
Без боли — славы нет,
Без терний — нет короны.
Во время учебы в Оксфорде лорд Сьюдли съездил в Марокко, где его принял король Хасан II. Молодой человек так понравился королю, что он предложил Сьюдли стать воспитателем юного престолонаследника принца Мухаммеда. Мерлин Сьюдли отказался. Он предпочел продолжить учебу. Решение, которого я совершенно не могу понять. Какая блестящая перспектива — воспитывать будущего монарха! И тем самым оказать хоть крохотное, но все-таки влияние на ход истории! Если бы мне выпало родиться еще раз, то, пожалуйста, в должности домашнего учителя при королевском дворе!
Я даже знаю пару подходящих сказок на ночь. Я бы рассказал сыну короля про троны. О том, что в Древнем Египте даже трон почитали как божество; что римляне чеканили пустой императорский трон на монетах, ибо именно потому, что трон был пуст, от него исходила особая гипнотическая власть; что в сказании о короле Артуре важную роль играет пустой «опасный трон», на который безнаказанно может сесть только герой, нашедший Грааль, а любого непризванного трон убивает. Я рассказал бы ему, как в Византии император по будням сидел на правой части трона, а в праздники — на левой, потому что в праздники почетное место справа подобало Великому, Невидимому, самому Богу, которому правитель смиренно должен был уступать место. Я мог бы рассказать ему о троне датских королей, который якобы сделан из бивня единорога. Но я бы сказал ему еще, что в рыцарские времена короли не нуждались в роскоши, чтобы произвести впечатление на народ. В Средние века троны делали не из золота, а из камня или дерева. У первых германских королей вообще не было трона, их носили на щите. (Установленный на одном месте трон не имел смысла потому, что древние германские короли не вели оседлый образ жизни.) Я рассказал бы ему про Аахен, про Императорскую часовню, построенную по приказу Карла Великого примерно в 800 году на том месте, которое еще древние германцы использовали как культовое. Я рассказал бы ему, что Карл Великий повелел сделать себе трон из камней, привезенных из развалин Иерусалимского храма. Наследники Карла Великого чувствовали почти магнетическое притяжение к этому трону, более тридцати императоров короновались именно там, так как были твердо убеждены, что это — священное место, что, только взойдя на этот трон, можно по-настоящему считать себя Rex Germaniae, королем Германии. А чтобы его рассмешить, я рассказал бы ему, как один корсиканский выскочка по имени Наполеон тоже не смог избежать притягательной силы этого места и как Жозефина де Богарне, посетившая в 1805 году вместе с супругом часовню в Аахене, настояла на своем и на минутку села на трон. Спасибо Виктору Гюго, сохранившему этот эпизод в памяти потомков и поведавшему заодно, что Жозефина подхватила при этом серьезное воспаление мочевого пузыря.