Может быть, как раз это подсознательное равноправие подданных, которые в древние времена по собственному выбору поднимали своего «вождя» на щит, и делает возвышенного таким образом человека еще возвышеннее. Клятва верности знати Арагона испанскому королю прекрасно передает этот дух раннего Средневековья: «Мы, причем каждый из нас столь же достоин, как и ты, а все вместе мы сильнее тебя, по доброй воле клянемся тебе в вечной верности».
Дело в том, что подданные, исполненные достоинства, придают своему королю куда больше величия, нежели самые верноподданные пресмыкающиеся.
Глава восьмая. КОРОЛИ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ВО ДВОРЦЕ?
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Во-первых, нет. Например, испанская королевская семья живет на очень большой вилле. А во-вторых, обязательно! Потому что трехэтажный дворец Зарзуэла на северо-западной окраине Мадрида, отремонтированный в шестидесятые годы, это — высеченное в камне признание: современная испанская монархия примирилась с тем, что Испания — гражданское государство, глава которого занимает что-то вроде поста наследственного президента. Испанский король — король милостью народа. И поэтому некоторые из его якобы подданных живут роскошнее, чем он. Но в монархии, заслуживающей своего названия, жилище короля должно быть самым роскошным в стране и демонстрировать все величие его положения.
Когда Фердинанд Болгарский в феврале 1909 года вернулся после похорон русского великого князя Владимира из роскошного санкт-петербургского дворца в свою скорее скромную резиденцию в Софии, то весь день было слышно, как он, бормоча: «Дерьмо, дерьмо, дерьмо», с топотом ходил по анфиладам комнат. Будем точными, ругался он по-французски, то есть «merde, merde, merde», это конечно же звучало несколько изысканнее, но сводилось к тому же: чтобы придать своему вновь созданному царству вес в компании европейских государств, чтобы показать собственному народу, что наступили новые, блестящие времена, необходим дворец, который сможет выразить эти амбиции. Благодаря наследству своей бабушки, принцессы Антуанетты Кохари, одной из богатейших землевладелиц Венгрии, Фердинанд смог сделать из своей тесной и сырой городской резиденции в Софии красивый, покрашенный в желтый цвет, как замок Шёнбрунн, городской дворец, в котором французская элегантность сочеталась с немецкой солидностью. Он наполнил его камергерами, адъютантами, лейб-медиками, церемониймейстерами и прочей обслугой, без которой не обходится ни один уважающий себя двор. Несметные суммы Фердинанд потратил и на загородную резиденцию Врана (включая маленький личный зоопарк с вольером для трех слонов), и на летнюю резиденцию Евксиноград на Черном море, напоминавшую знаменитый замок Сен-Клу.
По типично идеальной схеме монархии столица должна быть центром королевства, ее центром должен быть дворец, а центром дворца — трон. Центр с давних пор считается местом высокой символичности, местом притяжения. Центр означает примирение всех противоречий, всех споров, всех парадоксов. Центр означает равновесие, единодушие и истину, в центре находятся сила и утешение. Может быть, обществу, чтобы стать настоящим сообществом, необходимо особое место внутри себя самого, которое служило бы ему ориентиром? Может быть, именно центр и является предпосылкой существования общества?
Примиряющая идея центра, сглаживающая все противоречия, играет большую роль в античных культурах. Например, в Индии изображение колеса, вращающегося вокруг своей оси, причем ось считается «неподвижным двигателем», и сегодня остается символом миропорядка. Когда в Мекке верующие с молитвами ходят вокруг Каабы, расположенной по исламским представлениям ровно под центром неба, они в этот момент представляют собой огромное мировое колесо, которое должно постоянно пребывать в движении. В буддистских странах правитель так и называется «чакравартин» — «поворачивающий колесо».
В архетипическом смысле король — это именно неподвижный двигатель, упорядочивающая сила, успокаивающий полюс, пункт притяжения и идентификации общества. И поэтому он не может по своему желанию скромно жить в каком-нибудь доме.