Глава десятая. ПОЧЕМУ КОРОЛИ ТАК ЛЮБЯТ ЦЕРЕМОНИАЛ?
Вам хорошо, вы можете пойти в кофейню!
Короли — заложники этикета. Симеон Болгарский однажды рассказал мне, как его принимал император Японии. Симеон приехал в Токио не как королевская особа, а как болгарский премьер-министр. Хотя он и не был главой государства, но протокол предусматривал короткую беседу с императором. Знак особого отличия. Оба знакомы с юности; разговаривают друг с другом обычно по-английски. И называют друг друга по имени. Однако на этот раз император ни разу не обратился к Симеону лично, беседовал с ним исключительно через переводчика. Симеон несколько растерялся. Может, он чем-то обидел императора? Когда короткая беседа закончилась и Симеон уже направлялся к выходу, его догнал шеф протокола и еще раз повел к императору. Теперь уже для частного разговора двух старых друзей. Император несколько раз извинился за холодное обращение.
— Ты же знаешь, протокол запрещает мне разговаривать непосредственно с тобой во время официальной встречи.
Симеон вздохнул с облегчением. Он рассказал императору о своих детях, о своей новой карьере политика и во время разговора спросил о новом зяте императора. Принцесса Саяко недавно вышла замуж. Но император ничего не мог сказать старому другу о зяте:
— Все мне говорят, что он обаятельный человек. Но я с ним не знаком.
Императорский протокол, печально объяснил он, запрещает ему разговаривать с подданными. Так что он никогда не увидит своего зятя[6].
Японский придворный этикет — плотная сеть запретов и предписаний. Из-за своей должности, которая заставляет его вести жизнь в абсолютном соответствии с церемониалом, император потерял право быть частным лицом. Двадцать четыре часа в сутки он занят соблюдением церемониала, а государственные дела решает Государственный совет.
Строго говоря, император Японии не имеет права даже выходить на свежий воздух, потому что, как написано в старинных рукописях, «солнце не достойно освещать его голову». Еще два поколения тому назад императору приходилось каждое утро несколько часов просиживать на троне с императорской короной на голове — как статуя, не шевеля ни рукой, ни ногой, ни головой, не имея права даже глянуть в сторону. Полагали, что только так можно гарантировать покой и мир в стране.
Мнение, что народ терпит лишения для блага своих властителей, во всяком случае, в Японии опровергается: здесь властитель существует исключительно для своих подданных. Изначально придворный этикет мало был связан с визуализацией королевского достоинства и совсем никак с гарантией благополучия самих королей. Знаменитый антрополог Джеймс Фрейзер исследовал формы правления на островах Тихого океана, в африканских джунглях и в самых недоступных частях Анд — и везде установил одно и то же: почти во всех архаических обществах король считается движущим центром Вселенной, и все верят, что каждое его движение — каждый поворот головы, каждое поднятие руки — влияет непосредственно на природу. Чем выше положение владыки, тем большее количество табу он обязан соблюдать, они определяют все его действия, каждый шаг и каждый жест, еду и питье, сон и бодрствование. В Ветхом Завете сказано, что иудейский народ во время бегства из Египта мог побеждать врага, только если Моисей стоял с поднятыми руками. Точно так же в архетипических монархиях благополучие и горе народа зависят буквально от каждого движения короля. Этикет европейских дворов, с его до мелочей прописанными взаимосвязями сотен инструкций, возник, кстати, вовсе не в Испании, как это часто утверждают, а восходит к герцогам Бургундским. Филипп Добрый (1396–1467) первым приказал превратить предписанные при дворе обычаи в своего рода собрание законов. Первоначальная цель этого кодекса поведения заключалась в том, чтобы возвысить монархов над аристократией — и таким образом учтиво держать знать на дистанции.
При испанском короле Филиппе II (1527–1598) придворный церемониал был доведен до самой крайней изысканности. Правда, сам Филипп сделался пленником чрезвычайно запутанной сети запретов и предписаний. Даже посещать свою супругу в ее покоях он мог только с соблюдением точно установленного церемониала. Время оговаривалось за несколько дней; когда наконец наступал условленный час, король облачался в специально для этого повода предписанные одежды (черное придворное одеяние с плащом) и ждал обер-гофмейстера, который заходил за ним и вел его через многочисленные анфилады комнат, вдоль стен которых молча стояли дамы и кавалеры. Вот они приближались к покоям королевы, но вначале входил избранный для таких случаев гранд с канделябром, за ним — второй, с графином воды, и только потом, в сопровождении высокородных государственных мужей, появлялся сам король. В частных покоях королевы собирался «ближний круг» придворных. Ход церемонии был расписан самым подробным образом, так что король и королева в предписанных одеждах появлялись точно в одно и то же время. Спальня была подготовлена для цели встречи — продолжения рода. Гранды оставляли свечи и графины и, в строгом соответствии с рангом, торжественно, один за другим покидали помещение и ожидали в ближайшей комнате, пока король и королева, выходившие из разных дверей, отправятся в обратный путь. Можно считать почти чудом, что в результате таких государственных актов действительно появлялось потомство. Во всяком случае, Филипп II и Мария Португальская стали родителями воспетого Шиллером и Верди Дона Карлоса.
6
Согласно требованиям японского законодательства, принцесса Саяко в результате мезальянса должна была оставить титул и покинуть императорскую семью.