Снежко обняла Павла и шепнула:
– Вы сейчас с ним о чем говорили? Он что-нибудь про меня спрашивал?
Павел задумался, отстранился, а потом пожал плечами.
– Спросил, только я не знаю, стоит ли это говорить…
– Стоит, стоит, – улыбнулась Инна и снова обняла его.
– Хорошо, – согласился Павел, – он спросил, а чем там Снежко в своей пресс-службе зарабатывает, что на такой нескромной машине ездит.
– На себя посмотри, – обиделась бывшая сокурсница, – у него мать и бабушку убили, а он ночью бабу домой притащил. Слабый ты человек, Паша. Слабый и беспринципный.
Ипатьев спорить не стал, хотя он никого не тащил: она сама притащилась с бутылкой Hennessy Paradis. И он пил коньяк, хотя полтора года назад дал зарок – ни капли, и держал данное себе слово до сегодняшней ночи, когда, напившись, сделал Снежко предложение выйти за него замуж. Это было, но домой он к себе никого не тащил: у него и дом на другом конце города – однокомнатная квартирка, в которую теперь возвращаться не хочется.
Глава четвертая
Павел думал, что его немного отпустило, и тяжесть на душе стала меньше, но когда прибыл в здание телеканала, шел через фойе, по лестнице и по коридору, то каждый встречный подходил и выражал свое сочувствие, некоторые при этом приобнимали. И от этого внимания и объятий стало еще хуже. Потом в помещении редакции он сидел за своим столом и смотрел прямо перед собой на стену, где висел плакат восьмилетней давности, на котором он застыл на вылете из микроавтобуса, держа на плече профессиональную камеру Blackmagic, врываясь в мир, где идут бандитские перестрелки, где толсторожие чиновники рассовывают по карманам пачки долларов, где согнулись униженные и оскорбленные, где вдоль дорог сидят дети с протянутой для подаяния рукой. Убогий и пошлый плакатик, но картинка эта работала на его популярность, тогда он был звездой, тогда на него если и не молились, то говорили о нем как о неподкупном и честном человеке. Кассирши в универсамах просили у него автограф, и он расписывался на чеках, поверх стоимости купленных им колбас, консервов и пельменей. Но сейчас он сидел, пытаясь понять, за что убили маму и бабушку. Кто мог быть таким жестоким, чтобы забраться в квартиру, убить двух старушек и вынести из нее грошовые ценности? Вряд ли кто-то из их знакомых, потому что маму знала вся округа, почти все жители окрестных домов учились в школе, где она долгое время преподавала и была завучем – вот она, школа, и сотни метров до нее не будет, если выйти из низенькой арочки. Местные не пришли бы сюда грабить – те, кто знал маму и бабушку, не могли убить, а случайные люди вряд ли будут подниматься пешком на пятый этаж, рискуя быть замеченными кем-то. Но ведь поднялись, и никто их не видел. Соседи, которых опросили опера и участковые, показали, что возле дома не было посторонних машин и подозрительных людей…
Осторожно ступая, подошла Леночка Прошкина и тихо напомнила, что люди ждут указаний.
– Какие указания? – не понял Ипатьев. – Все грамотные и знают, что надо делать. А я сегодня в нерабочем состоянии… Поеду домой. – Павел подумал и мотнул головой: – Только запишу обращение к горожанам, потому что без них мне не поможет никто.
Он сам принес в свой кабинет камеру и штатив, подготовил аппаратуру и выставил кадр. Потом потянул со стены известный всему городу плакат, но сорвалась только половина, а вторая осталась болтаться на двух кнопках, колыхалась, но держалась. Павел протянул руку, чтобы закончить дело, но остановился: этот плакат теперь олицетворял всю его жизнь, разорванную пополам – ту, что была до вчерашнего дня, и ту, что будет потом. И ничего уже нельзя склеить и что-то изменить в прошлом.
Он заехал в свою однокомнатную квартиру, не собираясь там задерживаться, быстро собрал вещи, упаковал их в две сумки, посидел на дорожку, оглядывая стены, словно прощаясь с ними, подумал, что от квартиры этой надо избавляться, продать ее и забыть, что когда-то жил здесь, потому что не было в ней ни счастья, ни радости. Жил он здесь после развода и после того, как ушел с телевидения, перебиваясь случайными заработками, продавая свою былую популярность, прогуливая и пропивая все, что было в карманах. Сюда он приводил случайных женщин, счастливых оттого, что они в гостях у телезвезды, некоторые из них потом пытались продолжить знакомство, но большинство не возвращались – ведь не у каждой находятся силы терпеть пьяный бред неудачника. И теперь одиночество и душевная боль вернулись, так что эту квартирку можно оставить в прошлом со всеми не самыми приятными воспоминаниями. Скорее надо продавать ставшую ненужной жилплощадь, не раздумывая и не заламывая цену. А деньги все равно нужны: чтобы раздать накопившиеся долги и поставить хороший памятник на могилке мамы и бабушки.