— Может, будет лучше, если я и не вспомню?
— У вас там, дома, есть кто-то, кто не обрадуется, если вы забудете его навсегда.
— С чего вы это взяли?
— Когда они вытащили вас оттуда, на вас было обручальное кольцо.
«Обручальное кольцо?» Неужели она забыла мужа, семью, свадьбу? Как проходила по проходу к алтарю с двадцатиярдовым шлейфом и струнным квартетом, играющим свадебный марш? В ее мыслях до сих пор остались живы воспоминания об этом платье с облегающей талией, с кружевом на груди с узором из морских ракушек и усыпанной бриллиантами вуалью фаты. Платье, должно быть, стоило целое состояние. Наверняка более двадцати тысяч. А что, если она богата? Она не чувствовала себя богатой. Или замужней.
— Я бы запомнила своего мужа.
— Возможно, вы не хотите его помнить.
Она встретилась с парамедиком взглядом, пытаясь прочесть значение их выражения, но не была уверена, что обнаружила. Он вел себя нарочито туманно. Ему очень нравилось то, что он делал, — дразнить ее всем тем, что просто... ускользало от нее.
— Не надо так говорить.
— Вы правы. Наверняка, из-за того, что у вас крепкий брак и вы счастливы, вы отправляетесь в провинциальный городок, чтобы провести там праздники, попадаете в западню безлюдного дома и едва не погибаете. Я полностью вас понимаю.
Сарказм всегда раздражителен, особенно учитывая, что она — девица, страдающая амнезией, да еще и с соблазнительным телом. Считается, что мужчины с особым удовольствием западают на такое.
— Вы всегда такой?
— Ну да, — ответил он с такой самоуверенной улыбкой, которая исходит от человека, который знает причуды самого себя, и ему плевать, что думают остальные. Однако людям всегда было не все равно. Где-то в душе, даже притворяясь, что им все равно, что думают остальные, это всегда было очень важно.
— Так каким же образом получилось, что вы дали слово позаботиться обо мне? Это вроде не вяжется с вашим характером.
Он разразился смехом, и не очень-то радостным.
— Так и есть.
— Забудьте об этом обещании. Отправляйтесь домой. Вам надо выспаться. Вы официально отстранены от данного дела, — она нажала на кнопку вызова, установленную рядом с ее кроватью. — Мне больно. Пожалуй, мне нужно побыть одной.
— Я прошу прощения.
— Извинения ничего не вылечат.
— Нет, конечно. Но я беспокоилась за вас.
— С чего бы это?
— Понятия не имею. Вы остаетесь одна. Прошлой ночью вы были так напуганы. Вы ничего не помните, а вдруг вы бежите от чего-то?
— Чего-то вроде русской мафии или наркокартеля? — она закрыла глаза, не в силах вспомнить ничего об оружии, наркотиках или налоговой службе. — Нет, я так не думаю.
— Вообще-то, согласно статистике очень маловероятно, что это что-то настолько драматичное. Скорее всего, у вас была ссора с мужем. Из-за этого женщины и сбегают.
— У вас было много тех, которые от вас сбегали, не так ли? — подшучивала она.
— Ни одной.
— Не так уж умно с их стороны, верно?
Старшая медсестра просунула голову в дверь, и ее униформа в розовый цветочек привнесла счастливое разнообразие от удушающих белых стен.
— Как вы себя чувствуете? — затем она повернулась к мужчине, сидящем в кресле. — Эрик, тебе не следует здесь находиться.
Эрик. Его зовут Эрик. Эрик Маршалл. Она не имела не малейшего понятия, откуда ей известно его полное имя. Должно быть, в ночь пожара она его прочитала на его жетоне.
— Ну, не буду мешать, — сказал он, выбравшись из кресла, и она сразу поняла, что ростом он выше, чем она представляла. Он не вел себя как другие мужчины, он не делал большие шаги и никого из себя не строил. Напротив, казалось, он так и норовил раствориться в стене, вот только мужчине вроде него никогда это получится.
— Прощайте, Эрик. Желаю приятной жизни.
Подойдя к двери, он окинул ее странным взглядом. Не сердитым, не оскорбленным, а более терпимым, чем она ожидала.
— Я вернусь сюда после ужина.
Медсестра проглотила смешок и размотала со стойки тонометр для измерения давления.
— Вряд ли, Эрик, это хорошая идея.
Она не понимала, что они имели в виду, однако заметила предостерегающий взгляд, который медсестра бросила мужчине.
— Вам не стоит возвращаться. Со мной все будет отлично.
Она была в курсе, что он чувствовал за нее ответственность, но не могла понять, почему, и это ее раздражало. Она была в курсе, что он возжелал ее, но не могла понять, почему, и это ее взволновало.