Когда его взгляды начали меняться?
В воздухе пахло снегом, когда Ной поднимался по лестнице. Это время в году пробуждало внутри него все самое худшее. Он хотел бы уйти в отпуск и улететь на Багамы. Но, по правде говоря, он не из пляжного типа парней. Его идеальный отпуск предполагал некую изолированную хижину в Монтане и рыбалка со спиннингом. Для этого времени года не подходящие желания.
Оказавшись внутри, он снял одежду и вошел в душ, чтобы отмыть запах копоти и древесного дыма со своей кожи. Он думал об Алане с ее заспанными глазами с только-что-вылез-из-постели во взгляде, который она послала ему, войдя в комнату допросов.
У него сразу же встал, и, пробурчав себе под нос проклятие, он справился с этим самым наиболее эффективным способом. После этого он вытерся сухим полотенцем и упал голым на кровать, полным решимости, что не поддастся каким-либо снам.
Через некоторое время Ной проснулся от своего храпа, ощущая себя как в тумане. Было пять тридцать вечера. Он не думал спать так долго. В его животе урчало от голода. Пошатываясь, он ввалился в кухню, открыл дверь холодильника и всмотрелся внутрь.
Бутылка кетчупа, еще одна с Дижонской горчицей, кленовый сироп, испанские маслины, упаковка с шестью банками пива и половина коробки с молоком. Он открыл молоко и почувствовал запах. Тьфу. Ему пришлось вылить все в канализацию.
В кладовой было столь же неутешительно. Банка сардин, но никаких крекеров. Фруктовые мюсли. Чипсы барбекю, в основном какие-то крошки. Консервированные банки с кукурузой, зеленой фасолью и шпинатом. Исследование морозильника привело к куче полуфабрикатов, но его микроволновая печь сломалась и довольно давно, он нашел забытую коробку шоколадного мороженного, покрытого кристалликами льда.
Вздохнув, он закрыл морозильник и пошел одеваться. Вскоре после этого Ной уже сидел в кабинке ресторанчика «Макдинер», рядом с полицейским управлением.
Большой ТВ экран, установленный на стене над стойкой, передавал вечерний выпуск новостей.
На экране возникло изображение симпатичной репортерши на ступенях здания суда. С микрофоном в руке репортерша улыбнулась в камеру. Вокруг нее протестующие носили пикетные транспаранты «Свободу Санте!». Это все до сих пор продолжается? Ной закатил глаза.
— Мэкси Маркс, веду прямой репортаж телевидения KPCV. Сегодня в Мэрии был оживленный день, поскольку сторонники Кристофера Клаусена вышли толпой требовать освобождения Санта-Клауса, который обвиняется в поджоге особняка Прайса, — сказала репортер бодрым голосом. — Во второй половине дня судья Клайн, рассматривая прошение его адвоката о возможности залога, удовлетворил шокирующе низкий залог в размере десяти тысяч долларов. Клаусен, который известен всему городу как Дух Рождества, вышел под залог, он свободен и может вернуться к своей работе в качестве Санта Клауса в торговом центре Пайн-Креста. Смотрите, вот как раз идет адвокат Клаусена. Давайте узнаем, сможем ли мы получить заявление.
Репортер и ее съемочная группа побежали вверх по ступенькам здания суда. Ной выпрямился, глядя в экран на Алану. Она, должно быть, гордится собой, что выбила настолько низкий залог.
Но вместо Аланы, репортер сунула микрофон в лицо Дуайта Джейкоби, одного из самых известных адвокатов защиты штата. И что такая большая шишка, как Джейкоби, распыляется в таком практически пустяковом деле, как это? И что же произошло с Аланой? Именно она должна была давать интервью.
И тут дверь ресторанчика распахнулась, впустив за собой свежий порыв холодного декабрьского ветра и яркую рыжеволосую девушку, укутанную в шерстяное твидовое пальто. Она опустила голову. Пробормотав что-то себе под нос, девушка направилась к кабинке, следующей за Ноем, по пути стягивая свои перчатки. Она сняла белый шотландский берет, который подходил под ее шарф, и бросила его на сиденье рядом с собой. Проводя рукой по волосам, которые потрескивали статическим электричеством, она, наконец, посмотрела вверх.
Алана. С сердитой гримасой на лице она выглядела чертовски сексуально.
Воспоминания о нескольких часах после полуночи вместе с Аланой, находящейся в его допросной, спорящей с ним на каждом шагу, вновь нахлынули на Ноя.