Меня тошнит оттого, что они не дают мне ни единого шанса. Оттого, что учителя и сотрудники стоят в стороне и никак этому не препятствуют. Они видят, что происходит, но боятся пойти против своего бесстрашного лидера.
А он не бесстрашный лидер. Он восемнадцатилетний парень, который ведет себя как вампир. Будто за миллион жизней повидал и сделал все на свете, и теперь ему все до смерти наскучило.
Терпеть его не могу.
А что во всем этом самое сложное?
Когда меня игнорируют. Делают вид, будто меня нет. Я всю жизнь терпела такое отношение. Можно подумать, что уже успела к нему привыкнуть. Но нет.
И сомневаюсь, что когда-нибудь привыкну.
Одна из дверей открывается, и за ней показывается Уит с натянутой улыбкой и пристально смотрит только на меня. Будто все это время ждал, чтобы встретить меня на пороге. Он переводит взгляд на своего друга, который все еще лежит, согнувшись от боли, и корчится на полу у меня за спиной. Я резко останавливаюсь, тяжело дыша, а слезы все текут по лицу.
– Ты покалечила Эллиота? – в неверии спрашивает Уит.
– Врезала ему по яйцам, – с удовольствием отвечаю я, надеясь, что Уит подумает, что с ним я могу сделать то же самое. Я расправляю плечи и чувствую, как слезы высыхают. Кажется, что я приказала им остановиться, и это тут же случилось.
– И я слышал, ты обозвала Лейси Атертон дрянью? – Уит приподнимает брови.
– Она и есть дрянь. – Я вздергиваю подбородок, испытывая неловкость оттого, что все еще держу в руках свой обед. Чувствую себя глупо.
Уязвимо.
– Ты права, – соглашается он. – Просто никто никогда так ее не называет.
– Ну а я назвала. – Я свирепо смотрю на него.
Он не сводит с меня глаз.
– Перестань говорить всем, что мы трахаемся, – накидываюсь на него я.
На миг в его взгляде мелькает удивление, а потом выражение его лица снова становится спокойным.
– Я вообще о тебе не говорю.
– Лгун, – зло бросаю я.
– И кто сказал, что я так говорю?
– Твой друг с отбитыми яйцами. – Я киваю в сторону Эллиота.
Уит приподнимает уголок губ.
– Он врет.
– Конечно. – Я не верю Уиту. Этот засранец уговорил всех отвернуться от меня. В его руках сосредоточена власть над кампусом, и все перед ним преклоняются. Даже взрослые. Они в особенности. Наверное, боятся, что лишатся работы, если не подчинятся ему.
– Ты мне не веришь? – спрашивает Уит.
Я мотаю головой.
– Ты умнее, чем я думал, – говорит он так тихо, что я едва его слышу.
Но я услышала. Он, должно быть, думает, что я беспросветная тупица, если верю ему на слово.
Хватит с меня. Я хочу немного покоя. У меня час до государственного устройства Америки, а этот урок – настоящая пытка, потому что Уит тоже на него ходит. Не знаю, зачем я вообще впустую трачу кислород на придурка, который одержим идеей уничтожить меня.
С меня довольно.
– Дай пройти, – рычу я и шагаю вперед, изо всех сил стараясь протиснуться мимо него.
Уит останавливает меня, опустив руку мне на бедро, и его прикосновение обжигает до костей. Я замираю, сосредоточившись на том крошечном участке, где его пальцы касаются меня. Я ощущаю его даже через плотную шерстяную ткань юбки и хлопок заправленной в нее рубашки. Словно он только что оставил на мне шрам, клеймо, горячее и вечное. По коже бегут мурашки, дыхание сбивается. Изменяется.
Знакомая тупая боль зарождается внизу живота.
Еще ниже.
Мы стоим слишком близко. Будто парочка, которая собралась выйти на танцпол и станцевать под романтическую песню. Я еще никогда не видела Уита в библиотеке в это время дня, и это стало для меня шоком.
А его прикосновение стало шоком для моего тела.
Я не поднимаю головы, глядя на пряжку его ремня. На перед темно-синих брюк его формы. Внезапно меня пронзает искушение протянуть руку и прижать к нему ладонь. Почувствовать, как его член медленно возбуждается из-за меня, пока не становится твердым как камень. Я знаю, что он хочет меня. Почти ощущаю, как желание волнами исходит от него и проникает в меня.
Но я не делаю этого. Не могу к нему прикоснуться. Я презираю его. Правда.
Вместо этого я стою и жду.
– У тебя есть тайны, Сэвадж. Я чувствую, как они прячутся под твоей кожей. Жаждут вырваться на свободу, – он наклоняет голову и прижимается губами к моему виску. – Когда ты поделишься ими со мной?
– Никогда, – резко шепчу я. – Уж лучше умру.
Уит издает смешок, а другой рукой касается моего лица. Проводит указательным пальцем по щеке. Обводит линию челюсти легчайшим прикосновением. Точно и не делает этого вовсе. По мне пробегает дрожь, что становится для него очевидным, и мне претит тот стыд, который охватывает меня потому, что я не могу контролировать собственное тело, когда он рядом.