Весна, 2014. Я просыпаюсь по будильнику в субботу в 9:00 после трех часов сна. В WhatsApp приходит сообщение от сексуального американца Мартина — «Долли, куколка — наша чашечка кофе в силе?» Я чувствую себя так, будто мою голову вывернули наизнанку, как грязный носок, но говорю ему, что приду. Мы смэтчились в Тиндере три дня назад и какое-то время перебрасывались сообщениями типа «Не может быть, я обожаю этот альбом Springsteen!», «Конечно, я тоже верю в реинкарнацию», «Да, пожалуй, ты прав, мы все вечные странники» и т. д.
В данный момент, пока я ищу по всей комнате вчерашние накладные ресницы и пытаюсь приклеить их обратно, я уверена, что он будет моим бойфрендом к концу недели, и я перееду к нему в Сиэтл к концу месяца. Таковы единственные до конца сформировавшиеся мысли в гудящей голове одинокой женщины, которой до сих пор немного стыдно за то, что прошлой ночью она выпала из автобуса: брак и эмиграция.
Форма одежды: белый вязаный свитер, который настолько мне велик, что больше походит на платье, джинсовые шорты, потому что все мои джинсы в стирке, пара чулок и парусиновые туфли.
— Как насчет пальто? — квакает моя соседка Эй Джей, которая, так же как и я, мучается похмельем, когда я пробегаю мимо нее по лестнице.
— Нет необходимости, — жизнерадостно отвечаю я.
— От тебя НЕСЕТ «Бейлисом», между прочим, — кричит она мне вдогонку.
Мартин сидит в баре на Кингс-Кросс. К счастью, он похож на свои фотки. Когда я захожу, он что-то пишет в блокноте, что добавляет очков к образу загадочного отшельника, который он активно продвигает в своем эксцентричном аккаунте в Инстаграме, заскроленном мной до дыр.
— Что ты пишешь? — спрашиваю я его через плечо.
Он оборачивается, видит меня и улыбается.
— Ничего интересного, — отвечает он и целует меня в обе щеки.
Мы уже вовсю флиртуем, а ведь еще даже не принесли ни кофе, ни тем более шести бокалов пива. Думаю, это все потому, что он американец.
Мартин рассказывает мне о себе — иллюстратор из Сиэтла, около сорока, заработал кучу денег на крупном проекте и решил потратить их на то, чтобы весь год путешествовать по миру и писать книгу. Занимается «Тиндер-туризмом», чтобы знакомиться с новыми людьми. Он уже месяц провел в Англии и собирается оставаться в Лондоне еще пару недель, а затем продолжит путь.
Отступление. Я заметила, что он начинает напускать туману в тот момент, когда речь заходит о книге. Он забрал блокнот с собой, когда пошел в туалет, и просидел там довольно долго.
Я подумала, что…
А) его кишечник плохо отреагировал на кофеин, поэтому ему необходимо провести какое-то время в туалете наедине с собственными мыслями;
Б) он невероятно скрытный и увидел во мне полупьяную любопытную девицу, которой ничего не стоит заглянуть в его записи, как только он выйдет в туалет;
В) он пишет что-то ужасно нелепое, типа космического списка покупок или списка людей, с которыми он спал, и не хочет, чтобы я это читала;
Г) он пишет книгу обо всех женщинах, которых встретил в Англии, и я следующая.
Я всегда думала, что это вариант «Г», и до сих пор ожидаю увидеть в книжном корешок с названием типа «Милые неопытные шлюшки: как я проводил время с англичанками», с постыдной главой обо мне.
После кофе мы сидели на скамейке рядом с кафе, смотрели на струи фонтанов, взмывающие вверх в порнографическом ритме; он цитировал Хемингуэя, что, по мне, было немного чересчур, но я предпочла наслаждаться чудесной атмосферой свидания и не придавать этому значения. Он вытащил еще один блокнот, в котором рисовал карты всех стран, где успел побывать; его путь был расчерчен милыми маленькими следами. Я спросила, неужели у него есть девушка в каждом порту, — он засмеялся и сказал «ну, есть парочка» со своим раздражающим и одновременно прекрасным акцентом.
Потом Мартин взял меня за руку и повел по ступенькам Колледжа святого Мартина вниз к каналу. Мы прогулялись немного, пока не остановились под ближайшим мостом, и он расстегнул свое пальто, притянув меня к себе так, чтобы укутать им с обеих сторон. Он поцеловал меня в лоб, в щеки, в шею и в губы. Мы целовались так полчаса.
На часах — 11:00.
В 11:30 мы разошлись и поблагодарили друг друга за чудесное утро. Я вернулась в кровать в 12:30 и проспала весь день. Встала в четыре часа дня, уверенная в том, что мне все это приснилось.
Несложно догадаться, что Мартин пропал с радаров после нашего утреннего кофе и менял тему каждый раз, когда я спрашивала о новой встрече. Неделю спустя, расхрабрившаяся после пятничного просекко и подбадриваемая друзьями, я написала ему в WhatsApp сообщение с кучей ошибок, спрашивая, могу ли я «говорить прямо» и предлагая ему вступить «в платонические, но сексуальные отношения», пока он в Лондоне. Я предложила ему стать его «девушкой в Лондонском порту» и сказала, что «Хемингуэй бы точно не отказался».