Боль по-прежнему терзала его, хотя он и постиг несколько приемов, с помощью которых ему удавалось на некоторое время ослабить, притушить ее. К тому же в последнее время его иногда поражало странное состояние, вытеснявшее даже ту, главную боль; симптомы этого состояния напоминали частный случай амнезии, когда человеку кажется, что он забыл что-то очень важное, он мучительно пытается вспомнить это… и не может. Судорожные усилия памяти Зорова так ни к чему и не приводили, вот только перед внутренним взором почему-то всплывали глаза Джоанны, такие, как представились они ему перед погружением в гипнотический сон в каюте “Тиля Уленшпигеля” на Планете Карнавалов – огромные, мерцающие, ждущие… Видения эти порождали новый, еще более яростный приступ БОЛИ… он изнемогал в адском заколдованном кругу… и медленно, очень медленно учился контролировать и боль, и бешеный, неукротимый поток эмоций.
Однако той ночью его сердца коснулось новое, доселе неведомое чувство. Какая-то тревога, ощущение надвигающейся опасности… но не для него лично, нет, и даже не для тех, кто был рядом… что-то угрожало другим, далеким от него людям… многим людям.
Широко расставив ноги, наклонив голову и сжав пальцами виски, Зоров замер, “включив” весь спектр своего восприятия. И почти сразу же увидел станцию… это была “Гея-2”… и закованный в гиперонитовую броню цилиндр генератора гравитационного резонанса… и ярко-оранжевые колючки, копошащиеся в расплавленном золоте чистой энергии четвертой пульсационно-резонансной камеры! Зоров-физик знал, что может таить в себе эта на первый взгляд безобидная картина.
…Андрея Троекурова будто толкнуло что-то, и он проснулся, ощущая сильное сердцебиение. И сразу же “услышал” мысленный голос Зорова:
“Немедленно свяжитесь с Чалмерсом. Самому мне это сделать затруднительно ввиду большого расстояния и сложностей с локализацией… впрочем, это не важно. Передайте: станции “Гея-2” угрожает опасность. В четвертой ПРК генератора станции в результате, по всей видимости, стохастической локализации центров конденсации дельта-поля возникла угроза гиперрезонансной раскачки дельта-плазмы. Не теряйте времени”.
Остатки сна мигом слетели с Троекурова, и он немедленно включил канал “чрезвычайки”.
Через шестьдесят два часа после этого события Круг Шести собрался в кабинете де Виньона. Докладывал Гордон Чалмерс:
– О том, что произошло на “Гее-2”, вы знаете. Однако я позволю себе изложить вам известные факты системно и под таким углом зрения, который допускает единственный вывод. Принимать или оспаривать его, как говорится, дело ваше. Итак, четвертого числа в три часа две минуты по чрезвычайному каналу мне позвонил Троекуров и передал хорошо известное всем сообщение, полученное им телепатически от Зорова. Я немедленно объявил тревогу нулевой степени, императив “Каскад”, по станции “Гея-2” и задействовал все тревожные группы АСС этого сектора Солнечной системы. В пять часов тридцать четыре минуты научный консультант опергруппы “Терминатор” доктор физики Эдмонд Лунг сообщил мне, что ГГР станции функционирует в штатном режиме, самый тщательный тест-контроль всех камер, в том числе и четвертой, не выявил никаких отклонений от норм. Вывод Лунга подтвердил экспертный совет специалистов АН и ГЭУ, прибывших на “Гею-2” в пять часов пятьдесят восемь минут. Императив “Каскад” был приостановлен, однако полностью тревогу я не отменил, ограничившись реверсом в первую степень. Это было чисто интуитивное решение, я не мог объяснить его сам себе, однако…
– Однако именно оно и спасло “Гею-2”, – тихо сказал да Виньон.