“В одной малоизвестной повести я наткнулся на поразившую меня фразу, вложенную автором в уста носителя Зла: “Я не буду… вдаваться в проблему необходимых пропорций между Добром и Злом, в весьма зыбкую теорию их устойчивого и неустойчивого равновесия”. Что это, как не прорыв вдоль мировых линий ИП почти на триста лет вперед, когда Мак-Киллан сформулировал свои выдающиеся “Критерии устойчивого и неустойчивого равновесия многокомпонентных контактных двух- и четырехполюсных систем в событийном пространстве”? Поразительная точность отдельных догадок поистине впечатляет”.
“Принципиальное отличие “машинного” интеллекта от интеллекта человеческого заключается в неспособности первого и способности второго на прямой контакт с информационным полем Вселенной. Поэтому, рассматривая человека как информационную систему (Винер), следует назвать ее контактной (в отличие от неконтактных машинных систем – компьютеров любой сложности). Если бы удалось устранить это различие (как – не знаю), то на вопрос, может ли машина мыслить (имеется в виду – по-человечески), следовало бы дать утвердительный ответ”.
“Музыка есть наиболее абстрактно выраженный результат практически прямого воздействия ИП (той его части, которую принято называть ноосферой) на эмоциональную сферу человека. Остальные виды искусств (живопись, поэзия, проза, танцы и пр.) есть результат того же воздействия, но гораздо более опосредованный, закодированный в различных системах символов. Символы (любые, в том числе и человеческая речь) служат не только для общения, типа “разум-разум” или, более общо, “психосфера-психосфера”, но и для общения на порядок более высокого – с ИП Вселенной. Однако это, как мне сейчас совершенно ясно, только первый, низший этап такого взаимодействия. Развитие любых видов разумных существ во Вселенной должно привести к тому, что они все в конечном итоге смогут контактировать с ИП напрямую (в истории нашей цивилизации такие люди были, но – единицы, в лучшем случае – десятки)”.
(И последняя цитата Оракула, которую я привожу в своем мнемоблокноте и которая, как мне кажется, достойно венчает то, что я здесь записал.)
“Как-то мне удалось зримо воспринять образ нашей Большой Вселенной: потрясающей красоты и величия сверкающий кристалл с бесчисленным множеством граней, каждая из которых отражает метафизическую суть Бытия и каждый срез которой – реальная физическая вселенная из бесконечного их множества. Как велик будет Разум, постигнувший этот грандиозный кристалл и слившийся с ним в едином Разуме Вселенной!”
Нужно ли еще что-либо добавлять к этому? Наверное, нет, хотя у меня и есть что добавить, – правда, уже в несколько ином плане. Возможно, я все же решусь и…
(На этом записи в мнемоблокноте А. Троекурова обрываются.)
Глава 6
В условленное время Зоров прибыл к месту их вчерашней встречи с Дальвирой. Эта ночь выдалась ветреной и беззвездной, и окружавшие Зорова холмы выглядели зловещими глыбами первозданного мрака. Но эмоции были глубоко-глубоко запрятаны в нем: он по-прежнему ощущал себя выполняющей задачу боевой машиной. Экипирован Зоров был соответственно: “камуфло”, пояс-антиграв, еще один пояс, в многочисленных кармашках которого находилось множество полезных “штучек-дрючек”. В плечевой кобуре грозно покоился модернизированный лазерный пистолет, совмещенный с пси-парализатором, на поясе висели любимый плазменный резак и многофункциональный десантный нож. Экипировка Зорова не только не уступала, но даже превосходила ту, что он имел на Планете Карнавалов. И имелось еще нечто, делавшее его боевую мощь несоизмеримой с тогдашней. Это нечто помещалось в заплечном ранце и суховато называлось “гравитационный резонатор”. Но это было самое страшное оружие из всего арсенала уничтожения, изобретенного человечеством за все время своего существования. Выдан был ГР Зорову по личному распоряжению Гордона Чалмерса.