По оценкам Даржека, Томас Дж. Уоткинс-третий сильно недооценил революционность нового вида «транспорта». Чаще всего, время, проведенное в пути, составляло меньшую часть всего, затраченного на поездку, времени. Реклама морского лайнера могла утверждать: «ВСЕГО ПЯТЬ ДНЕЙ, И ВЫ — В ЛОНДОНЕ!», однако отплытия приходилось дожидаться две недели. Или, чего доброго, бронировать и оплачивать каюту за четыре месяца.
«УниТел» не признавала бронирования билетов. Как не признавала и пустых трат времени на пересадки, отмены рейсов, нелетной погоды и диктата расписания. Вам нужно ехать? Приобретайте билет и — в добрый путь!
А если так, зачем нужен зал ожидания?
Терминал был полон народу, но диванами воспользовались лишь несколько человек. Джин Моррис, в чьем распоряжении оказалось сразу три дивана, удобно устроилась неподалеку от центрального входа и внимательно изучала лица всех входящих. Эд Ракс, точно щитом, прикрывшись табличкой «ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ В СОСЕДНЮЮ КАССУ», успешно делал вид, будто работает с платежными документами, и не спускал глаз с бокового входа.
— Похоже, у них все под контролем, — сказал Арнольд.
— Для этого двоих далеко не достаточно. И даже двух дюжин будет маловато. Терминал слишком велик, каждую минуту через него проходит множество пассажиров, а эти женщины — такие мастерицы перевоплощений, что наши шансы узнать их куда меньше, чем пятьдесят на пятьдесят.
— А я — то все эти годы считал тебя оптимистом, — проворчал Арнольд.
— Шел бы ты инспектировать свои транзисторы, или как они там у тебя называются, — шутливо произнес Даржек. — А мне нужно решить, что же все-таки делать с этими женщинами, если удастся их поймать.
После этого Даржек почти час расхаживал взад-вперед среди толп пассажиров. За это время он успел сдать полиции терминала карманника и вора, промышлявшего кражами сумочек, и оба раза ругал себя за то, что отвлекся от главной задачи. Наконец он поднялся в мезонин, нашел диван, с которого был отлично виден весь первый этаж, и принялся наблюдать, пытаясь различить в толпе знакомые лица. Вместе с тем, он не забывал посматривать в сторону смотрителей у стоек, в любой момент ожидая условного сигнала, использовавшегося в тот день уже шесть раз и означавшего: «Еще один, мистер Даржек!» Однако сигнала все не было.
Постоянное движение и неумолчный гул голосов гипнотизировали, не давая думать. Тогда Даржек вернулся в свой кабинет, но обнаружил, что и там не может сосредоточиться. С фотоснимков на столе насмешливо взирали на него шесть лиц. Телефон, притаившийся на уголке стола, откровенно раздражал. Если раздастся звонок («Еще один, мистер Даржек!»), он сможет лишь выбежать в холл, прекрасно зная, что снова опоздал минимум на пять минут.
Он позвонил в свою контору и терпеливо выслушал дневной отчет заместительницы Джин Моррис.
— Если кто-нибудь еще позвонит, — сказал он, — передайте: в случае чего-либо неотложного пусть перезвонят домой. В ином случае — пусть подождут до завтра.
И снова вернулся в бельэтаж. Эд Ракс все так же мастерски играл роль затюканного кассира. Джин Моррис слегка повела в его сторону бровью, но взгляда от центрального входа не отвела. Жестом Даржек подозвал обоих к себе.
— Сворачиваемся, — сказал он. — Возможно, завтра нам повезет больше.
— Зачем ждать до завтра? — возразила Джин. — Терминал ведь работает круглые сутки.
— Он — да, а мы — нет. У этих дамочек был насыщенный день. Будем надеяться, что они устали не меньше нашего. Займитесь домашними делами, а сюда явитесь завтра утром.
— К шести часам? — спросила Джин.
— К шести часам.
— Рабовладелец!
Перед уходом Даржек позвонил Арнольду.
— Поеду домой, — сообщил он, — постараюсь собраться с мыслями.
— Пусть двое моих людей проводят тебя, идет?
— Нет уж, спасибо. Если я настолько туп, чтобы нарываться на засаду два вечера подряд, — так мне и надо.
— В конце концов, своей головой рискуешь. Скажи, ты вправду думаешь, будто Уоткинс…
— Конечно, нет. Я окончательно убедился в том, что его машина в ту ночь даже не приближалась к Манхэттену.