Исайя продержался дольше всех, но в конце концов и он мягко рухнул на пол, оставив без ответа вопрос Даржека, не лучше ли перенести всех в коридор. Даржек выглянул в коридор сам и обнаружил, что там воздух вряд ли лучше, чем в капсуле. В отчаянии глядел он на неподвижные тела. Возможно, он еще успеет позвать на помощь… скафандр вполне можно залатать, чтобы продержался несколько секунд; выглянуть наружу, подать знак…
Но инопланетяне предпочли этому смерть. И сам Даржек, в более спокойное время, когда они не умирали на его глазах, согласился с ними в этом. И принял присягу…
Но до этой минуты он не понимал, насколько ему хочется спасти их. Всхлипнув, он опустился на колено возле Исайи и взял его за руку.
И тут его обдало волной свежего воздуха. Рядом, шагнув в капсулу точно из ниоткуда, стояла Алиса.
21
Взяв Исайю на руки, словно ребенка, Алиса исчезла; только мертвый воздух взвихрился там, где стояла она долю секунды назад.
И, прежде чем Даржек сумел осознать, что происходит, она вернулась, выступив из слабо мерцающего облачка, сгустившегося у трапа, точно простой обман зрения. На сей раз она унесла с собой Ксерка, за ним — Захарию, Все это она проделала, не издав ни звука и даже не взглянув на Даржека.
Однако с Гвендолин вышло не так легко. Даржек поспешил на помощь, подхватив ноги инопланетянки. Тело Гвендолин показалось ему удивительно легким, но Алиса, вцепившись в ее плечи, едва сумела донести груз до места. Даржек так и не разглядел, куда именно нужно было шагнуть. Мгновение назад он еще дышал безжизненным воздухом капсулы, и в следующую секунду, на середине вдоха, воздух вокруг вдруг сделался прохладным и свежим, а тело Гвендолин — неподъемным.
Алиса, выбиваясь из сил, опустилась на колени, но все же уронила Гвендолин, когда ее тело было в нескольких дюймах от пола. Даржек осторожно опустил на пол ее ноги, выпрямился, огляделся — и заморгал от изумления. Помещение, где они оказались, было точно таким же, как и то, в котором он очутился, бросившись в трансмиттер за мисс Икс. Такие же выгнутые, мерцающие стены и потолок, такие же полки с подстилками, приборная доска и рамка трансмиттера, из которой он только что вышел.
Внезапная перемена гравитации не замедлила дать о себе знать. Дальнейших подтверждений тому, что он — снова на Земле, Даржеку, и без того предельно изнуренному, не потребовалось.
Усевшись на одну из полок, он принялся наблюдать, как Алиса ухаживает за своими товарищами, еще не пришедшими в сознание. Все они, кроме Гвендолин, лежали на полках вдоль противоположной стены; Алиса, неустанно двигавшаяся от одного к другому, по очереди прикладывала к их лицам странно плоскую кислородную маску. Мало-помалу инопланетяне приходили в себя и, один за другим, сели, но продолжали жадно хватать ртами кислород из маски.
Довольно долго они беседовали между собой вполголоса, казалось, тщательно избегая даже смотреть в сторону Даржека. Наконец никто иной, как Исайя, встал и неверными шагами пересек комнату:
— Ну что ж, Ян Даржек…
Пальцы его крепко сжали предплечье Даржека. Другой рукой инопланетянин, не переставая, отирал слюну, сочившуюся изо рта, и потрясенный Даржек вдруг понял: да ведь это сухоглазое, ужасное с виду существо плачет — плачет от благодарности на свой, инопланетный манер.
Вслед за Исайей не выдержали остальные, даже Алиса с Гвендолин. Даржек, смущенный столь бурными проявлениями чувств, решил отвлечь их внимание более насущными материями.
— Как есть хочется… — заметил он.
Все пятеро смотрели на него, не отводя взглядов.
— Даже не помню, — продолжал он, — когда в последний раз ел. Во всяком случае, уж точно не сегодня. Теперь мы снова на Земле, и, думаю, время снова можно мерить земными сутками. Нет, я вовсе не хочу обвинять вас в плохом обращении со мной — ведь вы не могли заранее знать, что придется считаться с моими гастрономическими вкусами. Понимаю я и то, что те заранее переваренные опилки, которыми вы кормили меня, содержат достаточно калорий и всего прочего, что необходимо для поддержания жизни… Однако, если у вас под рукой имеется что-нибудь, хотя бы отдаленно похожее на еду аборигенов Земли, я с удовольствием проверил бы, цел ли еще мой желудок.
К немалому его удивлению, инопланетяне сильно расстроились. Исайя рассыпался в невнятных извинениях, остальные возбужденно принялись что-то обсуждать. В результате Захария пулей выскочил из комнаты сквозь одну из закамуфлированных дверей. Некоторое время он отсутствовал, вернулся же, против всех ожиданий Даржека, не с едой, а — в облике роскошной блондинки, мисс Икс.
— Что тебе принести? — спросил он.
— Хорошо бы бифштекс с картофелем-фри, побольше всяких закусок и кофе, и еще черничный пирог… Но мой желудок, скорее всего, ссохся до размеров мячика для гольфа, и я наверняка помру на месте от одного вида и запаха всех этих яств, которые, определенно, не смогу съесть. Давай, для начала, кофе и пару сандвичей. Любых.
Захария ушел. Прочие инопланетяне вспомнили о том, что тоже голодны, и достали откуда-то набор своих треугольных мисок. Даржек от предложенной порции отказался, гадая, кажется ли инопланетянам земная еда такой же мерзкой на вкус, как ему — их. Захария на удивление быстро вернулся с огромным подносом, на котором лежала дюжина разнообразных сандвичей и стояли шесть картонных стаканчиков с кофе. Даржек принялся есть — медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Он попробовал все сандвичи, но не доел ни одного.
За едой он прислушивался к беседе инопланетян.
Они смеялись.
Режущее ухо шипенье и жужжание, издаваемое ими, приобрело необычную мелодичность. Этих веселых, ритмичных трелей он ни разу не слышал на Луне. Каждое короткое, резкое замечание прямо-таки дышало радостью. Они смеялись — поодиночке и все вместе. Они смеялись над Даржеком, с наслаждением жевавшим, с их точки зрения, гадость, и над его реакцией на их смех. Ни один из приговоренных к смерти не радовался столь бурно полученному в последний момент помилованию…
Даржек неохотно отодвинул поднос.
— Что ж, — с тоской сказал он, — понадкусывать я их понадкусывал, но съесть не могу. Ничего. Все еще впереди. Если у вас есть холодильник, спрячьте остаток туда — съем на завтрак.
— С сандвичами что-то не так? — сквозь смех спросил Ксерк. — Может быть, ты хочешь чего-нибудь еще?
— Это с моим желудком „что-то не так“. И поправить дело могут только время и строгая диета. А сейчас я бы с удовольствием выспался. На настоящей кровати, в настоящей постели. Я уже целую вечность не видел ни того, ни другого, и давно толком не спал.
Смех оборвался так же внезапно, как и начался.
— Нам нужно поговорить, — сказал Захария, — но это вполне можно сделать, когда ты проснешься. Нам есть, чем заняться.
— Я покажу, где спальня, — сказал Исайя. — Идем.
Коснувшись стены, он открыл дверь, за которой оказался коридор, покато поднимавшийся вверх. За следующей дверью Даржек увидел самый обыкновенный подвал. С нежностью смотрел он на низкую, широкую печь и теплопроводные трубы, обмотанные изоляцией… Окна в подвале были заделаны, но тусклого света единственной лампочки вполне хватало, чтобы заметить, что подвал чист и совершенно пуст.
Исайя провел его к лестнице на первый этаж, и далее — по освещенному коридору. Окна здесь были плотно зашторены, все двери закрыты, но в остальном дом был самым обычным домом, каких в Нью-Йорке — множество.
Они поднялись на второй этаж, и здесь, в конце коридора, Исайя распахнул перед Даржеком дверь и зажег свет.
— Эта комната — самая тихая, — сказал он. — Ванная — напротив. Ты сможешь самостоятельно найти дорогу обратно к нам, если тебе что-нибудь понадобится?