На узкой лесной тропинке они больше не могли идти рядом, и Аой пришлось шагать за Зеницу. Теперь, когда он не видел ее лица, она окончательно перестала сдерживать себя, откровенно любуясь его фигурой: ровными линиями широкой спины, упругими ягодицами, длинными ногами. Аой сгорела со стыда, если бы парень, случайно обернувшись, поймал ее плотоядный взгляд. Одновременно она слушала его истории, правда, нельзя сказать чтобы очень внимательно. Его голос гипнотизировал, заставляя мечтать о несбыточном.
У них была маленькая хижина? Ее квартира тоже крошечная. Футон… Зеницу что-то сказал про футон… Ну два футона, пожалуй, там все же уместились бы. Если бы Зеницу приехал к ней в Киото, они сразу купили бы второй футон. И сдвигали их близко-близко, чтобы каждое утро она могла просыпаться на его плече…
— … и тогда Иноске выложил на стол окровавленных кроликов! Незуко кричала на него так, что я думал, с этого момента Иноске придется жить на улице. Больше он непотрошеную дичь домой не приносил. А вообще Иноске…
Стол… у нее в квартире ведь тоже есть стол. Маленький, совсем не такой удобный, как западные столы в Поместье, но тем не менее… Они с Зеницу сидели бы друг напротив друга и завтракали вместе каждый день, перед тем, как пойти на работу. Так же душевно, как и сегодняшним утром. Ох, сколько же вкусных блюд она могла бы ему приготовить…
— … Иноске так разошелся, пока отрабатывал свою слепую технику, что даже не заметил, как вытоптал всю клумбу. А я ведь там только накануне цветы посадил…
Точно, цветы, Зеницу же так любит их… А у нее растения никогда не приживались, слишком часто она забывала их полить. Зато в ее квартирке окно выходит на солнечную сторону. Зеницу мог бы хоть весь подоконник цветами заставить, она бы и слова ему не сказала…
— Аой, подожди, я так больше не могу, — юноша внезапно остановился и повернулся к ней. — Я думал… Я хотел думать… Хотя неважно, я все равно ошибся…
У Аой не было ни малейшего понятия, что Зеницу пытается донести до нее этими обрывочными фразами. Но по его угнетенному виду она поняла: что-то произошло. И произошло именно сейчас, пока она фантазировала об их идеальной совместной жизни. Казалось, плотину эмоций Зеницу вот-вот прорвет, но он сумел справиться с собой и посмотрел на нее взглядом, исполненным нежностью и страданием одновременно.
— У меня необыкновенный слух. Я могу слышать те звуки, о существовании которых обычные люди и не подозревают. Когда человек влюблен, это слышно, — тихим голосом начал Зеницу, постепенно все более распаляясь, — у него сердце словно звенит. И в последние дни твое сердце звенит непрестанно. Каждый раз, как только речь заходит об Иноске, оно словно разрывается. Впервые я уловил этот звон, когда ты согласилась поцеловать меня ради него. Ты ведь Иноске представляла на моем месте, да? Даже сегодня утром, когда мы делили одни палочки на двоих, твое сердце не замолкало после сообщения Канао. А сейчас? Я полчаса говорю только об Иноске и уже слышать не могу этот тонкий чистый звук, который ненавижу! А знаешь, почему? Потому что сердце Незуко звучит так же, когда она находится рядом с ним!
О, боги! Аой прижала ладонь ко рту. Неужели и Незуко не смогла устоять перед ослепительной красотой Иноске? Конечно, это объясняет все — и ее ревность, и внимание, которое она была вынуждена уделять обоим парням, прикрывая интерес только лишь к одному. Несчастный Зеницу, он же без ума от Незуко!
— Я не знаю, чем заслужил то, что со мной лишь развлекаются, а его любят настолько преданно. И мне даже не в чем его винить, Иноске ничего не делал, чтобы увлечь Незуко. Он просто был собой… А я презираю себя за то, что не могу стать таким, как он…
Аой не отводила глаз от Зеницу. Парень выглядел растоптанным, униженным, пропитанным болью. Но все же, как он был неправ! Неужели за все проведенное вместе время она так и не смогла донести, насколько он уникален и как много значит для нее? Аой протянула руку, желая утешить, успокоить расстроенного юношу, но Зеницу сделал шаг назад.
— Не надо, не трогай, — качая головой, попросил он, а карие глаза заблестели от стоящих в них слез. — Разве не ты сказала, что можешь назвать миллион причин, по которым никогда не поцеловала бы меня?
— Зеницу, черт бы тебя побрал, я же переспала с тобой! — возмущенно крикнула Аой.
— Ну и что? Это «всего лишь секс», просто «глупая ошибка». Я не понимаю, зачем ты пошла на это? Почему не оттолкнула меня тогда? Ты ведь могла… Но нет, ты лишь играла со мной, чтобы потом вернуться к нему! — Зеницу вздохнул и отвернулся, прежде чем продолжить: — Но я жалею…
— Идиот! Эгоистичный придурок! — взорвалась Аой, кинув в опешившего парня сумку, которую он машинально поймал. — Убирайся, видеть тебя больше не хочу! Это все не для меня — этот дурацкий лес, демон… и ты. Особенно ты!
Затем она резким движением выхватила из рук Зеницу свои вещи.
— Хотя нет, это я уйду. И не смей искать меня! Оставайся и выслеживай своего демона в одиночестве, Столп Грома. Надеюсь, он сожрет тебя! — С этими словами Аой развернулась и зашагала прочь так отчаянно, будто от этого зависела ее жизнь. Она мечтала оказаться как можно дальше от жестокого юноши, разбившего ей сердце. Если бы только она никогда не возвращалась в Поместье бабочки…
***
Он жалеет… Да как у него только язык повернулся сказать такое? Конечно, она знала, что Зеницу будет не в восторге от всего случившегося между ними, но одно дело думать об этом, а другое — слышать из уст, жадно ласкавших ее той ночью. Кретин тугоухий! Почему он не догадался, о ком на самом деле пело ее сердце? И какое право имел предъявлять ей претензии, когда сам любит Незуко, прекрасно понимая, что девушка выбрала другого?
Этим размышлениям Аой предавалась, сидя у едва тлеющего костерка, который развела с большим трудом. Как у нее получилось заблудиться? Она бежала от Зеницу по широкой утоптанной тропе, которая должна была вывести ее к Тейчи, но вместо этого коварно завела в чащу леса. Грызя вяленую рыбную стружку, Аой жалела о своем поспешном бегстве. Но черт, как же все-таки больно слышать от любимого человека признание в том, что лучше бы ничего не было. Не было самой волнующей ночи в ее жизни!
Мысли вновь вернулись к Зеницу. Бедный, он же такой чуткий, понимающий, постоянно нуждающийся в чьей-то поддержке. В каком аду этот добрый юноша жил с тех пор, как узнал правду о Незуко и одном из своих лучших друзей? И ведь именно чувства возлюбленной он берег тогда, когда просил Аой умерить свой пыл в отношении Иноске. Зачем она вообще убежала? Лучше бы осталась с Зеницу, и плевать, что он о ней думает. По крайней мере, могла хотя бы попытаться помочь ему справиться с горем.
Есть ли вероятность, что он найдет ее здесь? Скорее всего, нет. Зеницу сам говорил, что этой ночью деревня может подвергнуться нападению. Он, должно быть, уже в Тейчи. Неужели Зеницу так легко бросит ее в лесу? Неужели она ему настолько безразлична? Как же ей сейчас не хватает плеча Канао, на котором можно было бы выплакаться, облегчить душу, попросить совета…
Внезапно Аой услышала легкий шорох и выхватила клинок. Всего на краткий миг в ее душе взыграла надежда, что это Зеницу, но златовласый мальчик не вышел к ней из густых зарослей. Вновь шорох. Странно, звук такой, словно листья трепещут под ногами случайного прохожего, но осень только-только началась, время листопада еще не настало. Шорох. И тут Аой оцепенела, догадавшись, что звук идет не с земли, а откуда-то сверху, с пушистых крон деревьев, окружающих ее. И едва лишь она подумала об этом, раздался треск веток, а затылок вспыхнул острой болью, погрузившей ее во тьму.
========== Глава 10 ==========
МИЙЯ
Очнувшись, Аой сразу поняла, кто мог напасть на нее посреди лесной чащи. Лишь отточенные за годы тренировок инстинкты мечницы помогли ей не разрыдаться и не устроить истерику, потому что в душе она уже простилась с жизнью. Однако, ей хватило силы воли и выдержки, чтобы не дать демону понять: она уже пришла в сознание. Лежа на твердой холодной поверхности, Аой прислушалась, но разобрала лишь успокаивающий треск костра и отдаленные завывания ветра. Странно, почему изголодавшийся монстр не прикончил ее, как только схватил? А вдруг, пока она лежала в беспамятстве, Зеницу нашел и спас ее? Нет, невозможно, она отчетливо ощущала, как зудят связанные за спиной руки. Если ее не убили и обездвижили, значит, демону что-то от нее нужно.