— Будь нежен, на мне места живого нет, — прошептала Аой, закрывая глаза.
И на этот раз все было иначе. Она будто в облаках парила, укрытая теплой пеленой тумана. Любовник был деликатен и чувственен, пытаясь искупить вину за каждое темно-синее пятно, украшающее ее тело. Ну кому еще могло так повезти? Влюбиться в мужчину, внутри которого уживаются две разных сущности? Ты вытащила счастливый билет, Аой Канзаки.
***
Воспользовавшись добротой благодарной хозяйки гостиницы, они сытно поужинали, наконец-то вымылись в теплой воде, переоделись в благоухающие свежестью юкаты и сейчас лежали вдвоем на одном футоне, кутаясь в одеяло, довольные, словно разомлевшие на солнце коты. Аой удобно устроилась на подушке, пока Зеницу полулежал, опираясь на локоть, и перебирал ее влажные волосы, пропуская черные пряди между пальцев.
— На этот раз обошлось без слез, — Аой провела рукой по щеке юноши, словно стирая невидимые влажные дорожки.
— О чем ты? — не понял Зеницу.
— Тогда, в лесу, ты плакал, когда все закончилось, — поведала Аой с улыбкой, — и выглядел очень милым.
— О нет! Я знаю, почему это произошло, — залившийся краской Зеницу спрятал горящее лицо на ее плече. — Все из-за сна!
— Ммм, интересно, расскажи, — попросила Аой, ощущая кожей жар лежащего рядом юноши. Что бы ему ни снилось, это явно волновало его и только лишь подстегивало ее любопытство.
— Не буду! Это личное!
— А за очень долгий и страстный поцелуй? С языком!
— Хорошо, — после небольшой паузы Зеницу начал свой рассказ, так и не подняв головы, — мне снилось, что я стоял на высоком мосту через реку. А внизу, подо мной, вдоль берега шли… Незуко и Иноске.
То, как парень выговорил имя своей былой возлюбленной неприятно обожгло Аой. Конечно, она не надеялась, что всего за пару дней сможет излечить его разбитое сердце, но ревность вновь по капле начала наполнять ее.
— Они не замечали меня, а я видел все: как они улыбались друг другу, как смущенно прятали глаза, как были счастливы, — продолжил Зеницу, — я кричал, я звал Незуко, но она уходила все дальше. И только лишь почти пропав из виду, обернулась и махнула мне. И в этот момент мост подо мной рухнул. Я падал и не жалел об этом. Все равно единственная девушка, которая была ко мне добра, выбрала другого. Вдруг я ощутил в своей руке твою руку и захотел жить. Когда я выбрался, то заплакал. Вроде как от боли, но не совсем. Так плачут новорожденные, когда их легкие впервые наполняются воздухом. Им больно, но впереди у них вся жизнь, чтобы забыть боль первого вдоха. Ты обняла меня и сказала… — Зеницу замолчал на секунду, а затем тихо добавил: — что любишь…
— А идиотом я тебя, случайно, не называла? — беззаботно поинтересовалась Аой, пытаясь скрыть, как ее растрогал символичный сон юноши.
— Ну, не без этого. Откуда ты знаешь? — спросил Зеницу заинтересовано, наконец оторвавшись от ее плеча.
— Я на самом деле тогда сказала, что люблю тебя, идиот. Видишь, ты не только секс проспал, но и мое первое признание в любви, — шутливо укорила его Аой, хотя слезы так и норовили показаться в уголках ее глаз. Зеницу все-таки услышал слова, что она шептала ему той ночью, какая-то часть его сознания была с ней.
— Никогда себе этого не прощу, — серьезно заявил парень, но затем в его интонации появились игривые нотки: — А теперь расплата! Где мой поцелуй?
Их губы соприкоснулись уже, наверное, сотый раз за день. Поцелуй вышел не очень долгим и страстным из-за рук Зеницу, уже без стеснения забравшихся под юкату Аой. Теперь он пытался под прикрытием поцелуя пощекотать ей спину, удерживая рядом с собой, а Аой отчаянно брыкалась, но тем не менее честно старалась выполнить условие сделки и не оторваться от горячих губ юноши.
В итоге Зеницу все же удалось выиграть, заставив Аой рассмеяться. Парень прижал ее к себе и вдохнул запах волос, пока она отходила от приступа веселья, все еще улыбаясь. Как же давно она не чувствовала себя легкой и свободной, словно в детстве. Как давно не занималась глупыми, бессмысленными, но такими милыми вещами. Будто ей не девятнадцать лет, а все тридцать пять. Кстати, о возрасте…
— Уже за полночь, так что наступило третье сентября. С девятнадцатилетием! — радостно произнесла она, поворачиваясь к мальчику.
— Точно! Спасибо! Теперь мы ровесники, — ответил Зеницу, тонкими пальцами поглаживая лицо Аой. — Лучший день рождения с лучшей девушкой… Поверить не могу, что ты полюбила меня раньше, чем я тебя, — признался он после долгой паузы.
— Скажи… — осторожно подняла Аой тему, бередившую ее сердце, — а как давно ты знаешь про Незуко и Иноске?
— Примерно год, — взгляд Зеницу погрустнел, но в нем не было боли или тоски, только едва заметная печаль, — но я не злюсь на них, нет. Теперь нет. Я могу понять, почему Незуко увлеклась им. Иноске никого не оставляет равнодушным. К тому же из-за нашей с Танджиро работы они много времени проводили наедине. Я совсем не знал Незуко, когда влюбился в нее. В бессловесную демоницу, поразившую меня красотой, силой, тем, как она не раз рисковала жизнью ради брата. Но потом, когда Незуко стала человеком… У нее появились новые интересы, желания, вкусы, не совпадающие с моими. Я верил, что люблю ее как прежде, но, думаю, первая встреча с демоном доказала: мои чувства остались к той девочке, которую Танджиро носил в ящике за спиной…
Повинуясь внезапному порыву, Аой обняла Зеницу. Без каких-либо непристойных мыслей, без желания лишний раз коснуться его тела. Она обхватила парня крепко-крепко, как одного из самых близких друзей, нуждающихся в поддержке, стремясь спрятать за стеной своих рук и защитить от выпавших на его долю страданий.
— Иноске тоже любит ее. Я все время пытался намекнуть, что его сердце несвободно, но ты не понимала меня. Между Незуко и Иноске определенно крепкая связь. Вечерами я даже сбегал, лишь бы не слышать, как бешено колотятся их сердца, и не видеть жадные взгляды, которые они бросают друг на друга. Зато я много тренировался, чтобы отвлечься, смотри, какие мышцы накачал, — с довольной ухмылкой похвастался парень, напрягая бицепс. Аой поцеловала его мускулистое плечо. — Сейчас им, должно быть, особенно тяжело. С первого нашего дня в Поместье бабочки Незуко ревновала Иноске к каждой встречной, а особенно к одной очень наглой синеглазой красотке, которая не давала ему прохода!
Аой не смогла сдержать смешок. Надо же, какие страсти творились в стенах Поместья! Впору писать любовный роман! Но затем, уже без шуток, спросила: — Но почему вы до сих пор ведете себя как пара?
— Мы топчемся на месте. Незуко не хочет ранить мои чувства после всего, через что мы прошли. А я просто трус. Не могу найти в себе силы признаться Незуко, что слышу ее тайную страсть. Если мы расстанемся, а Иноске ответит ей взаимностью, что останется мне? Кем я стану в доме Камадо? Бывшим женихом сестры Танджиро? Унылым напоминанием о цене ее счастья? Танджиро, Незуко и Иноске — моя семья, я очень боюсь потерять их. Поэтому предпочел убедить себя, что влюбленность Незуко рано или поздно угаснет, и она вновь станет моей. И я верил в это ровно до той секунды, как ты поцеловала меня.
— Правда? — откровение Зеницу действительно стало новостью для Аой. — Насколько я помню, ты даже видеть меня на следующий день не хотел!
— Прости, мне нужно было побыть одному и вновь внушить себе, что я люблю Незуко, несмотря на то, как потрясающе ты целуешься. Но той же ночью тело подвело меня. Поэтому я был так расстроен, когда проснулся: я весь день убеждал себя, что злобная грубиянка Аой Канзаки мне безразлична, а ты испортила все одним прикосновением!
— Это я-то злобная?! — крикнула Аой, стремительно присев на футоне и утянув с собой их общее одеяло, — Возьми свои слова обратно, идиот! Иначе не видать тебе больше моих потрясающих поцелуев!
— Хорошо, хорошо! — зябко ежась, успокоил ее Зеницу и погладил ладонью место рядом с собой. — Ложись, и я расскажу, когда окончательно сдался.