— Ты о чем там рассказываешь так увлеченно, Старикова?
— Я рассказываю о месте, куда мы, Машка, едем, между прочим, через пару дней.
— Да, собственно, а куда ты ведешь нас, Сусанин? Ты, надеюсь, там не впервые?
Ленка догадывалась, что не имеет смысла рассказывать Поляковой о своих ощущениях от Меганома, о том, что именно там она впервые поняла, что такое нирвана. Зато имеет смысл донести до Машки, что это лучшее место на земле для человека с Машкиными потребностями.
— Мы идем на мыс Меганом. Вдоль берега там тянутся горы, совсем невысокие — метров четыреста максимум, я думаю. Горы почти вплотную к морю подходят. А там, где они хотя бы метров на двадцать-тридцать от моря отходят, дикие каменные пляжи. Очень уютные маленькие бухточки. Надеюсь, в одной из них мы и остановимся.
— И в этих бухточках наверняка не продохнуть от толп народа, — скептически заметила Машка. Полякова не любила скопления людей.
— Нет, Машка, людей там совсем мало. Толстый там не пройдет — все же горы, перевалы. Поэтому все люди на Меганоме красивые, спортивные и стройные — точно такие, как мы. В общем, тебе там понравится. — Ленка и правда не сомневалась, что Поляковой там понравится.
— Мне уже где угодно понравится, лишь бы море и народу не много, — вздохнула Машка. — Слушай, а мыто там пройдем? Идти долго?
— Идти не долго. Думаю, от того места, где мы сможем машину под присмотром оставить, примерно два километра.
Однако Поляковой показалось, что два километра — это ужасно много. А что ожидать от человека, который с собакой гулять ездит на машине?
— Машка, напоминаю тебе, что ты идешь в поход, по-ход. Ты, кажется, собиралась бороться с депрессией и банальностью. А два километра с рюкзаком по легким горам — это как раз то, что доктор прописал. Ну хорошо, прописал не доктор, а я, но я в этих делах специалист экстра-класса.
Ленка действительно специализировалась на борьбе с обыденностью. Всю последнюю пятилетку она жила под девизом «Сделай свою жизнь не банальной!». Именно борясь с банальностью и серостью жизни, она с головой ушла под воду, то есть самозабвенно увлеклась дайвингом. Ленка все делала самозабвенно или не делала вовсе. С такой же самоотдачей и переменным успехом она пачками учила иностранные языки. И конечно же, у нее был целый план, как в один миг изменить собственную жизнь. Пока же она пыталась раскрасить серую жизнь Машки Поляковой.
— Как, говоришь, место называется — Меганом? Так ты туда со своим психом ездила?
— Угу, в том числе и туда, только он уже не псих, — пробурчала Ленка.
— Вылечился, что ли? — съехидничала Машка.
Псих — это второе кодовое название Ильи Кораблева, широко распространенное в кругу Ленкиных подруг, но часто используемое только Машкой.
Это было в ночь с седьмого на восьмое мая, почти через год после их знакомства. Ленка никогда не помнила даты, но эту не могла забыть. Той злополучной ночью она просмотрела трагикомедию «Я тебя не люблю, пойди прочь» в исполнении мужчины ее мечты.
Она до сих пор не могла понять, что это было: неистовый приступ сумасшествия или талантливая актерская игра. Если второе, то Меньшиков тут и рядом не лежал, а Кораблев имел полное моральное право заявиться в Академию киноискусств и потребовать «Оскар» за лучшую мужскую роль всех времен и народов. Уж слишком по-настоящему все это было.
Он сказал сначала тихо: «Я тебя не люблю, ты мне не нужна». Потом долго что-то кричал про ненужную ему ответственность, про то, что не хочет, чтобы его любили, но и секс без любви ему не нужен. Ленка тоже кричала, срываясь то на хрип, то на слезы. Она никогда до этого не кричала на Кораблева, она вообще никогда не кричала, не хрипела и не плакала на глазах у мужчины.
— Из-за тебя мне стало намного хуже, — вопил Кораблев так, что Ленке становилось страшно, — я уже почти вылечился, но сейчас мне опять плохо! Как я вас, всех женщин, ненавижу!
— Чего ты уже «почти»? — оторопела Ленка.
— Блин, надо было сразу тебе сказать. Я — идиот, больной на голову. Понимаешь? Я — псих, псих с дипломом и справкой! Я уже три года к психиатру хожу. Когда мы с тобой познакомились, все было хорошо, я почти уже выбрался. Но из-за тебя мне опять стало плохо.
— Ну конечно, из-за меня! Ты ведь больше ни с кем не встречался весь этот год! («И зачем я это сказала, я ведь знаю, что ни с кем он не встречался», — упрекнула себя Ленка.)
— Да, представь себе, ни с кем! А сейчас — все, точка, понимаешь? Точка! Я больше не хочу тебя видеть. Никогда.
Ленка похолодела, сердце упало куда-то совсем низко. В пятки? Нет, пятки уже забронированы душой для подобных ситуаций.