Все дело в крови
Пролог
Колдунья умирала.
Лекарь не раз уже говорил ей, что проблемы со здоровьем серьёзны, и что давно пора заняться лечением, а не одним лишь преподаванием и общественной деятельностью. Но колдунья не могла бросить помощь негам, людям, лишённым магии от рождения. Её родная дочь была такой – разве колдунья имела право бросить своё дело? А теперь силы на исходе, и даже магия кольца почти исчезла. Но она так ничего и не сказала – Совет не хотел верить, что Ольга уйдёт, так и не дав напоследок ни одного из своих знаменитых пророчеств.
Они не всегда сбывались. Не полностью. Но те её предсказания, что оказывались точны, а таких было немало, оказывались важными практически всегда. Потому и в этот день представители Малого Совета толпились в фойе академической больницы, стараясь узнать из первых уст, стать первыми, кто донесёт весть, запечатлеть своё имя в истории, как имя того, кто скажет людям… а чёрт знает, что там могла предсказать карга на смертном одре!
Мамонова пророчества, впрочем, не интересовали. Он просто был одним из преподавателей, что по очереди несли вахту у постели старой чародейки. Так уж вышло, что удар хватил Ольгу Пархоменко прямо в аудитории посреди лекции, и повреждения мозга были так сильны, что лекари сказали категорическое «нет» на телепортацию в столицу. Требовалось хоть немного стабилизировать преподавательницу, и регенерирующие зелья заливались прямиком в вену, но это не помогало. Ольга как будто сама внутренне сказала «стоп» и отказалась бороться.
Мамонов зевнул – часы пробили три, и мужчина уже сто раз пожалел, что согласился подменить Медузу этой ночью. Но бессмертная горгона, как бы ни парадоксально это звучало, сегодня и впрямь выглядела смертельно уставшей – Мамонов пожалел её, и подменить на дежурстве вызвался сам, хотя, положа руку на сердце, был не обязан, да и преподавателем-то являлся не в полной мере. Обычно он появлялся в академии раз в неделю или две, когда вёл занятия у курсантов ОБТС, хотя работа ему нравилась, и он уже вполне подумывал, не перестать ли брать сверхурочные в Суресском округе, потому что Влад, откровенно говоря, уже начинал раздражать. Ещё совсем молодой, но бесконечно грамотный ОБТСовец, он бы стал невероятным детективом. Однако в нём было что-то такое, что, лично на Мамонова, навевало жуть. Что-то в глубине водянистых глаз, которыми Влад смотрел на тебя, не мигая…
Он не сразу понял, что колдунья очнулась, настолько ушёл в собственные мысли. Но слабый стон повторился, и Мамонов обратил внимание на прикованную к постели женщину. Подошёл ближе, сел рядом.
Когда-то она вела у него занятия. Великолепный учёный, она преподавала студентам обобщённую боевую магию и могла конкурировать в этом деле со вполне себе практикующими ОБТСовцами. Но Ольга Ефимовна была хоть и энергичной, но мирной женщиной – ловить преступников и гонять нежить было не для неё.
Последний раз перед болезнью Георгий Робертович Мамонов видел Ольгу Ефимовну недели три назад. Яркая, интересная, юморная – ему всегда нравилась эта тётка, хотя она в своё время и гоняла его за прогулы и едва не завалила ему сессию на четвёртом курсе. Она и в старости сохранила благородный вид, но, будучи молодой, поговаривали, была настоящей красавицей. Рыжая, темноглазая, с бледной фарфоровой кожей – сейчас всё это померкло, растворилось на постели, слилось с больничными стенами. Она как будто сама стала духом болезни, как будто и кольцо на пальце стало растворяться, готовясь уйти туда, откуда и пришла его магия – в природу. Мамонов понял, что Ольга не выкарабкается, но был готов выслушать последние слова и выполнить последнюю просьбу. Если Ольга сможет их озвучить.
– Здравствуй, Ольга Ефимовна. – Мамонов слегка улыбнулся, когда понял, что преподавательница его узнала. – Как ты себя чувствуешь? Может, принести чего?
Она не говорила. Только моргала глазами, медленно, почти готовая из закрыть. Кольцо на её руке, золотая змейка, проглатывающая свой хвост, действительно растворялась, говоря о том, что магия, питающая чародейку, угасает.
– И… И….
Звук, сорвавшийся с губ колдуньи, стал неожиданностью. Мамонов обратился в слух, не переспрашивал, боясь, что за собственными словами может пропустить что-то важное.
– И… Ида… не исчезла. Магия не исчезла. Она в ней. Жива. Внучка… внучка заберёт из стихий… будет управлять. Внучка примет… удивительная девочка… возьмёт, когда случится горе…
Мамонов сидел ещё несколько минут, почти прижавшись ухом к губам чародейки, пока до него, наконец, не дошло, что больше слов не будет. Он встал со стула: глаза Ольги были закрыты, кольцо исчезло с пальца. Колдунья умерла.
Представители Малого Совета были раздосадованы тем фактом, что первыми о смерти Ольги Пархоменко узнали даже не медики или ректор, а какой-то ОБТСовец, что вёл здесь две-три лекции в месяц. Но всё же вежливо выслушали его рассказ о последних минутах чародейки.
– Да, Ида, - Мамонов кивнул. – Я уверен. Хоть и не знаю, кто это.
– Вероятно, что её дочь, - ответил один из представителей, сутулый маг с седой бородкой. – Аделаида, она нег и живёт в параллели.
– О, тогда всё ясно! – воскликнул второй представитель, которого эта новость не заставила встать с дивана возле панорамного окна в фойе. – У Ольги Ефимовны есть внучка, дочь Аделаиды. Она унаследует магию, не станет негом, как её мать. Нам стоит подготовиться к приходу в мир очередного последыша.
Кто-то буркнул, что этого ещё не хватало, что опять придётся справляться со всплесками бесконтрольной магии, но почти сразу прозвучал аргумент против:
– Я не знаю точно, сколько лет сейчас внучке Ольги Ефимовны, но она уж точно намного старше семнадцати, восемнадцати, да даже двадцати пяти. Она нег, как и Аделаида, мы следили за ней с самого детства. В семнадцать лет магия так и не проявилась.
– Зато может проявиться дальше. – Люди обернулись, когда в фойе вошла женщина. Последняя из находившихся здесь представителей Малого Совета, до этого она отлучалась за кофе. – Маргарита действительно намного старше, чем положено, и она действительно сто процентный нег, это проверили. Но она была беременна. Только что сообщили, что родилась девочка.
Женщина обвела взглядом присутствующих, выдерживая паузу.
– У неё рыжие волосы. А родилась она в то же время, в какое умерла Ольга Ефимовна.
Мамонов вдруг подумал, что неспроста кольцом Ольги была змея, проглатывающая свой хвост, и почувствовал, как по телу у него пронеслись мурашки.
Глава 1
Иногда думаю, что все это какая-то бессмыслица - какого чёрта, ты же так выросла, ты же довольна новыми работами! Так вернись сюда, перепиши, отредактируй, дай героям новые реплики, заставь думать иначе!А потом вспоминаю, что я писала это, когда мне было 17. Я это редачила, когда мне было чуть за 20. Никто не опишет мыслей и чувств семнадцатилетки лучше, чем семнадцатилетка. Никто не опишет чуть повзрослевших героев лучше, чем чуть повзрослевший автор. Поэтому оставляю так, как есть.(от автора)
«Шрам не болел уже девятнадцать лет. Всё было хорошо».
Последнее предложение из «Даров Смерти» ещё стояло перед глазами, пока Даша сидела в столовой и невнимательно ковыряла вилкой пересушенную куриную грудку и варёный картофель.
– Ты можешь есть нормально? – Высокий голос матери вывел девушку из транса. – Любовь Сергеевна готовит, старается – прояви к ней хоть каплю уважения.
Даша послушно кивнула, подумав при этом, что уважение не мешало бы проявить как раз Любови Сергеевне: экономка села на диету почти месяц назад и с каждым днём становилась всё раздражительнее, а приготовленная ею еда – преснее и суше. Как будто именно Дашина семья была виновата в том, что Любовь Сергеевна разожралась до полутора центнера. Когда-нибудь Даше понадобится лубрикант, чтобы суметь затолкать и без того сухую, а в исполнении Любови Сергеевны совершенно мумифицированную грудку в пищевод; девушка с трудом подавила смешок, когда со стороны представила себе эту картину.