***
Было около часа ночи. В Самайн маги всей параллели праздновали Открытие – не просто новый год, но начало новой жизни. Тридцать первое октября и первое ноября – официальные выходные, и народ развлекался, как мог.
Всё начиналось в семь часов вечера, когда столики в банкетном зале, как и первого сентября, сдвигались в четыре огромных стола, которые ломились от жареного с картошкой мяса, рыбы и овощей, фруктов, пирогов с тыквой и яблоками, пунша и глинтвейна. Без алкоголя, конечно же – РМТА, как-никак, серьёзное учебное заведение. Может, именно поэтому, когда в девять пир заканчивался, студенты и преподаватели расходились по общежитиям и своим комнатам: Даша очень удивилась, когда, вернувшись в башню, увидела, что столы в общем зале сдвинули вместе, повсюду горят свечи и вырезанные из тыкв фонари, а на столе ждёт продолжение праздника – жареный гусь, печёные яблоки, виноград и бочонок сидра. Но и это настроения не прибавило.
Даше было грустно. За один день лучший друг опустился в её глазах до уровня таракана, а какой-то неудачник оскорбил ни за что, да ещё и распускал руки – локоть болел, его даже пришлось намазать мазью. Плохое настроение напрочь отбило аппетит: за весь вечер Даша кое-как проглотила лишь кусочек тыквенного пирога и пару виноградин. Не разделила она общего настроения и к ночи, когда дождь, наконец, закончился, и небо прояснилось, на улице зажглись костры, и заиграла музыка, а народ побежал развлекаться традиционными колядками «сладость или гадость».
Опомнившись, наконец, от собственных дум, девушка поняла, что все уже ушли, и что в общежитии ей компанию составляют только кружка с сидром и Воронцов, налакавшийся по потери сознания и уснувший прямо на диване в общем зале, забывший и про костры, и про веселье.
– С Открытием тебя, Голубева. – Даша мрачно отсалютовала кружкой в пустоту и сделала глоток, уставившись в пламя камина. Допьёт и спать, в пекло новый год.
– Может, расскажешь, что с тобой весь вечер происходит?
Даша обернулась на голос: Игорь проснулся и смотрел на неё в упор.
– С чего ты взял, что со мной что-то происходит?
Вести задушевные разговоры с пьяным парнем Даша не собиралась, но она почти сразу поняла, что взгляд Игоря совершенно трезв. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Воронцов просто притворился спящим, чтобы остаться с ней наедине.
– Если ничего не происходит, тогда почему ты сидишь тут и гипнотизируешь гуся? На улице куда веселее.
Даша посмотрела в окно, откуда раздавались звуки песен и кельтской музыки, и даже с такой высоты видно отсветы горящих костров. Девушка вздохнула, отставив в сторону ставший до противного тёплым сидр, а затем спросила:
– Почему ты так поступил с тем парнем?
Игорь потянулся, и его длинные ноги свисли с подлокотника маленького дивана.
– Так ты об этом... У нас с ним давняя вражда. Мы учимся на одном курсе, только живёт он в пятом общежитии. Когда мы только поступили, Паша набивался ко мне в друзья. Я не считал его другом, уж слишком он мутный, но общались мы нормально… – Игорь достал из кармана джинсов мятую пачку сигарет. – Не против?
– Меня угости.
Игорь сел, угостил Дашу сигаретой и огоньком, закурил сам. Они молча сидели друг напротив друга и дымили. Докурив, Игорь бросил бычок в чью-то грязную тарелку и начал рассказ:
– Алхимия была. Варили кислоту для опрыскивания. Знаешь, что такое?
Даша кивнула. Этой гадостью культурные посевы обрабатывали от вредителей. Зелье уничтожало всё, не нанося никакого вреда самому растению.
– Дело было накануне матча по квиддичу. Я тогда не играл в основном составе, но девчонка вышибала чем-то заболела. Я должен был выйти вместо неё. Мы с Романычем обсуждали предстоящую игру. Мой первый матч, я знатно нервничал. К тому же я не выспался, постоянно отвлекался, зелье убегало, а тут ещё этот по правую руку от меня лез со своими дурацкими советами. В общем, нервы были на пределе. И в один момент я просто сорвался, рявкнул на него... И вроде бы ничего обидного, как мне показалось. Что-то вроде «Отстань» или «Помолчи»... Этот козёл, пока я не видел, достал из котла ложку в кислоте и положил мне на руку.
Игорь продемонстрировал девушке круглый шрам на правой ладони.
– Прожгло насквозь. Две недели я пролежал в больнице, руку чудом спасли. На игру я, разумеется, не явился. Поставили абы кого, матч наша команда проиграла. После выписки, я решил разобраться с этим недоумком. Поймал его в коридоре после занятий, хотел поговорить…
Парень ухмыльнулся, почесав сгорбленную переносицу.
– Я опять не ожидал подвоха. Он поначалу всё отнекивался, мол, случайность. Но преподаватель его видел, остановить только не успел. Павлик на это вообще замолчал, лишь пыхтел в ответ на каждый мой вопрос и усиленно делал вид, что готовится к занятиям, так и тыкался в книгу. А потом внезапно подскочил на месте, размахнулся учебником и сломал мне нос. Дальше психанул уже я. Помню только, как Романыч и ещё несколько ребят с моего курса оттаскивали меня от Гохмана, плюющего зубами на полу.
Игорь молчал. Молчала и Даша. Что было сказать? Этот Паша, судя по истории Игоря и по инциденту в туалете, был редкостным уродом, но Игорю не стоило опускаться до уровня травли.
Внезапно Игорь обхватил Дашину ладонь своими; девушка почувствовала, что руки его едва заметно дрожат, словно от сильного волнения. Её это удивило.
– Слушай, – начал он, стараясь избегать Дашиного взгляда, – я знаю, насколько тебе всё это не по душе. Я не первый начал эту вражду, просто… есть во мне, наверное, какая-то злопамятность. И, честно говоря, даже не думал, как всё выглядит со стороны, никогда стыдно не было. А вот перед тобой стыдно. Настолько, что я даже пойму, если не захочешь больше со мной общаться.
Игорь, кажется, хотел сказать что-то ещё, но не сказал. Лишь встал с дивана и пошёл в свою комнату. Даша смотрела ему вслед.
– Игорь!
Парень повернулся. Даша секунду помолчала, а затем сказала:
– С Открытием тебя.
– И тебя с Открытием, Дашка, – улыбнулся Игорь. – Доброй ночи.
Воронцов вошёл в комнату, с пониманием, что Даша не оставит его, и что она его не винит. Что она знала – не он первый всё затеял. Игорь был благодарен девушке. Да что там, кажется он…
Игорь, уже успевший лечь на кровать, внезапно сел, осознавая проскочившую в голове мысль. Достал сигареты, закурил – Рома разбубнится, был у него пунктик по поводу некурения в комнате, ну да на это сейчас абсолютно наплевать. Сигарета была необходимостью: как ещё осознать и принять мысль, что Игорь с каждым днём всё сильнее и сильнее влюбляется в Дашу? Что он почти не может жить, не думая об этой девчонке? Такое парню было в новинку, и он понятия не имел, что с этим делать.
Глава 16
Павел Гохман влетел в свою комнату в пятом общежитии и злобно хлопнул дверью. Нутро кипело, он не знал, куда выместить пылающий внутри гнев, поэтому он просто с силой ударил ногой в дверцу шкафа, а потом швырнул в окно попавшийся под руку учебник. Звон стекла возвестил о том, что ремонтик теперь не помешает.
Павел медленно подошёл к подоконнику, посмотрел в разбитое окно на улетевшие вниз осколки стекла и учебник, который сейчас щедро поливал осенний дождь.
– Дерьмище! – парень снова с силой пнул шкаф и завалился на кровать.
Воронцов изводил его уже третий год. То, что поначалу казалось Павлу просто обидой за раненую руку и сломанный нос, постепенно переросло в настоящие издёвки. Без них не проходил практически ни один день, и живи они с Игорем ещё и в одном общежитии, Павел бы давно повесился в комнате. Это не просто выводило, доводило до слёз или истерик, нет. Это буквально мешало жить, хотелось каждому рассказать, какая гнида его однокурсник. Воронцова хотелось заколдовать. Его хотелось даже убить. Павел уж грешным делом подумывал, не наслать ли на Игоря какое-нибудь проклятье – в Солнечной Долине вроде бы живёт ведьма, старая, уродливая и нелюдимая, но иногда студенты к ней заходили. Но хрен знает, делает ли она проклятья, плюс за бесплатно она не работает, а у него чуть больше сотни золотом – с лихвой хватит на оплату, но эти деньги лежат до выпускного. Заначка для начала самостоятельной жизни, всё, что у него есть. Этого и так мало, но с учётом следующих трёх лет должно хватить, так что трогать её ни в коем случае нельзя. Да и страшно как-то, ведьма всё-таки.