– Подонок, – процедил Мамонов, ударив по стене. – Очнётся, на кишках повешу!
Дверь открылась, и в перевязочную вошла Шольцева. Ещё один колоритный персонаж этой ночи, вырванный Иваном из своей кровати: длинные волосы заплетены в косу, чёлка накручена на бигуди, а голые ноги и ночнушка в цветочек сверкают через прорезь белого махрового халата. Всё это придавало проректору настолько нелепый и уютный домашний вид, что поневоле становилось смешно, а плохое отходило на задний план.
Однако Даше было не до смеха; всё это время Шольцева находилась в палате Воронцова – третьекурсник должен был многое ей рассказать. О чём конкретно его допрашивала Марина Вадимовна, догадаться не сложно, но вот окончательный вердикт пока оставался неизвестен; лицо проректора светилось спокойствием, и по его выражению Даша не могла догадаться об исходе разговора с Игорем.
– Константин Дмитриевич, – Марина Вадимовна с невозмутимым видом облокотилась на стену, вновь возвращаясь к деловому тону, – как ваш глаз?
Молодой преподаватель отнял компресс от наливающейся фиолетовым цветом половины лица:
– Представляете реакцию студентов, когда я завтра войду в аудиторию? Что за мир! За неделю лечим перелом позвоночника, а с простым фингалом справиться не в состоянии! Может, отгул?
– Я не могу этого сделать. – Шольцева понимающе кивнула. – Не та причина для больничного. Попробуйте поговорить с Сатировым, но вы лучше меня догадываетесь, что он на это скажет. Да и мне не очень хочется посвящать его в подробности этой ночи, лучше от этого не станет никому. Так что придётся вам завтра ловить на себе косые взгляды. Я бы, кстати, приготовилась к тому, что буду выслушивать какие-нибудь сплетни о ваших романтических похождениях.
Мамонов наклонился к уху Огнева и вполголоса сказал: «Ну, ты хотя бы попытался». Огнев лишь пожал плечами.
Шольцева повернулась к Даше:
– Сожалею, Дарья, но завтрашнего наказания вам не избежать. Даже не смотря на сегодняшний инцидент. – Лицо проректора стало грустным и напряжённым. – Я не знаю, за что вас так невзлюбил Гохман. Собирать цветы вервольфа – он просто напирал на то, что Тишманскому нужны помощники именно из провинившихся на матче. У парня очень мстительный нрав. Вы раньше с ним не контактировали?
– Один раз. – Даша вынула из носа ватные тампоны – крови уже давно не было – и выбросила их в урну. – Он оскорбил меня, я… так. Стоп. Это он предложил сбор цветков, как наказание для нас?!
– Да. Я думала вы в курсе… Константин Дмитриевич?
Шольцева вопросительно посмотрела на Огнева. Тот снова лишь пожал плечами:
– Воронцов с Гохманом и так не ладят. Если бы Игорь узнал, что идея с цветами принадлежит Гохману, то он как минимум бы его покалечил. Я пытался предотвратить конфликт.
Дальнейшая беседа преподавателей была не интересна Даше. Она встала и попросила разрешения навестить друга. Шольцева отпустила Дашу, взяв с неё слово не рассказывать Игорю последних новостей.
Какие уж новости! Всю дорогу до палаты, в которую определили Игоря, Даша вспоминала его обезумевший взгляд и полные ненависти глаза. Она и до этого понимала, что Воронцов не паинька, но и представить себе не могла, что он способен на такое. Он бил Павла не просто сильно, он бил его почти с наслаждением; Даша понимала, что здорово его боится, и, оказавшись перед дверью, долго не решалась войти – искажённое злобой лицо и перепачканные кровью кулаки так и стояли у неё перед глазами.
Когда Даша, наконец, толкнула дверь, она ожидала, что Воронцов будет ходить туда-сюда, как зверь в клетке, бить стену, ломать мебель или курить, много и нервно, но парень просто лежал на кровати. Шорты и кроссовки на босу ногу, правая часть лица и шеи заклеена пластырем, а костяшки пальцев разбиты до болячек. Нет на лице ни злобы, ни агрессии, глаза сонные, а весь вид – очень усталый. Даша молча ругнула себя за паранойю – если уж кому и стоило бояться Игоря, так точно не ей.
Она тихо подошла к койке парня и села на край. Игорь даже не посмотрел в её сторону; голова покоилась на подушке, руки скрещены на груди, остекленевший взгляд направлен куда-то в потолок.
– Что решил суд? – Девушка постаралась придать голосу беззаботный тон. Получилось неважно.
– Казнить нельзя помиловать, – бесстрастно ответил Игорь.
– А если со знаками препинания?
– Да нормально всё. – Игорь сел на кровати. – Рассказал, как было. Поверила.
Даша кивнула, внезапно почувствовав себя неловко; она впервые видела друга настолько обнажённым, но взгляд приковывало отнюдь не его прекрасное телосложение – шрам на плече, тот, что под татуировкой, был далеко не единственным, и схожие неровными полосами «украшали» грудную клетку и ноги.
– Как ты узнал, что я там? – девушка отвела взгляд. – Что Гохман напал на меня.
– Призрак рассказал. Я ночью проснулся от того, что в ухо кто-то орёт и холодно очень. Глаза продрал, а передо мной это привидение, из мужского туалета. Солдат, может, знаешь?
– Его зовут Иван.
– Ну да, наверное. Я вскочил, никак не пойму спросонья, что происходит. А он толком не объясняет, вставай да вставай, беги куда-то. Я уже хотел магией его выгнать, а он как выдал, ты, говорит, Дашу, рыжую девушку знаешь? В коридоре, первый поворот направо. Дальше уже не слушал, на ходу оделся и бегом к тебе. Что потом, ты знаешь.
– Почему один пошёл? – слегка усмехнулась Даша, ещё раз взглянув на голый торс «на ходу одетого» Игоря.
– Романыч у кого-то в гостях в другом общежитии, ночевать там остался. А соображать, кого взять ещё, уже времени не было.
Даша кивнула.
– Больно? – девушка хотела прикоснуться к повязке на лице парня, но вовремя передумала.
– Через шесть часов даже следов не останется. – Игорь лишь махнул рукой. – И я готов поспорить, что тебе сегодня это уже говорили, но давай ты мне пообещаешь одну вещь? Если в следующий раз услышишь какую-нибудь херню у себя в голове, не ходи одна на вылазку, хорошо?
Даша улыбнулась:
– Договорились.
Игорь тоже улыбнулся здоровой половиной лица, а затем внезапно посерьёзнел:
– Что с этим ублюдком?
– В отключке, – вздохнула Даша. – Его накачали обезболивающими, регенерирующими и снотворными, так что он ещё долго не придёт в себя.
– Всё так плохо?
– Ну, ты сломал ему пальцы на правой руке и пару рёбер, наградил сотрясением мозга, отбил пах и живот. Про сломанный нос, челюсть и выбитые зубы я вообще молчу… – Даша задумчиво посмотрела на парня. – Игорь, то, как ты бил его… это было страшно.
– Прости, не хотел тебя напугать. – Игорь по-дружески сжал Дашину ладонь. – Просто как представил, что он мог с тобой сделать, если б призрак меня не разбудил… вышел из себя.
– Серьёзно бьёшься, насмерть. Где ты этому научился?
– Бандитское детство, – ухмыльнулся Игорь. – Лучше тебе не знать.
Даша кивнула и больше никогда не затрагивала эту тему.
Глава 19
В день отбывания наказания в половину одиннадцатого вечера четверо студентов стояли у выхода из замка в куртках, джинсах и крепкой обуви. Дашино плечо полностью восстановилось, на лице Игоря ещё оставалась пара красных пятен, но почти незаметных. Откуда взялась сия красота, Рома и Белла узнали уже здесь, в холле первого этажа, пока ждали Тишманского – преподаватель не отличался пунктуальностью.
Вскоре ботаник, опоздав на двадцать минут, источая смрад от своего пропитавшегося навозом бессменного костюма, появился перед студентами. Скрипучим голосом он заговорил:
– Друзья мои! Сегодня чудесная ночь, ибо в эту ночь распускается одно из удивительнейших растений – Herba Antidota, или цветок вервольфа в простонародье. Это растение обладает удивительнейшими свойствами…
– А давайте приступим непосредственно к сбору, а то очень жарко в холле. – Не требовалось много ума, чтобы по лицу Беллы понять: дело не в температуре помещения, просто девушку тошнит от вони.