Российские авторы провели ряд исследований про восприятие детьми своих отцов и выяснили, что одновременно в психике ребенка существуют несколько отцовских образов, которые могут не дополнять друг друга, а друг другу противоречить:
• отец, который отличается от матери (различия психологических качеств);
• образ реального родителя;
• образ идеального родителя (представление об идеальном, желаемом родителе);
• образ себя как родителя, «каким родителем я хочу стать».
Однако, как подчеркивают разные авторы, стать отцом и быть отцом – не одно и то же.
Эта идея подробно раскрывается в фундаментальной работе Луиджи Зойи «Отец» [2].
Автор утверждает: «Отцовство – факт психологический и культурный, физического порождения, в отличие от ситуации с материнством, недостаточно, чтобы его обеспечить. Отцовство будет выражаться, создаваться и открываться не в момент рождения, а шаг за шагом в течение времени, в отношениях между отцом и ребенком».
Исторический анализ, проведенный Зойей, дает полное представление о значении архетипа отца во всех мировых культурах. Так, древние мифы наделяют отцов божественной силой и делают мужчину единственным прародителем, творцом, закрепляя его социальное доминирование. Эти идеи пронизывают всю западную культуру и популяризуются психоанализом. Хотя патриархат доминирует в культуре, современный отец все менее соответствует идеальному образу античности. За прошедшие века отцовская власть распределилась между государственными институтами и небесами, что привело к кризису авторитета отца в семье.
У Луиджи Зойи мы находим два положения, на которые будем опираться в своей работе.
Во-первых, он утверждает отцовство не как факт биографии, а как психологический, волевой и социальный жест признания: «Чтобы быть отцом, недостаточно быть родителем, признавать естественное событие. Надо проявить акт, активно проявить желание стать отцом этого ребенка: как у нас усыновление – это волевой акт. Акт воли, показывающий намерение мужчины не только зачать ребенка, но и установить с ним стабильную связь».
Во-вторых, в своей книге он подробно описывает происхождение, причины и последствия для европейской культуры такого феномена, как «невидимость отца». Именно исключение отцовской фигуры из поля семьи и воспитания детей, как нам кажется, и есть основная причина многочисленных психологических проблем, речь о которых пойдет далее. «Отец сегодня превращается в исчезающий вид и становится роскошью», – пишет Зойя.
Сопоставимым по значению исследователем отцовства и маскулинности в российском профессиональном поле является Игорь Кон. В его работах мы найдем не только углубленный анализ исторического и современного стереотипа отца, но и исследование причин, последствий и перспектив кризиса отцовской роли в обществе.
«Отцовство – одна из главных мужских идентичностей, а связанные с ним социально-педагогические практики – важный элемент структуры семьи и гендерного порядка. Кризис отцовства, с одной стороны, аспект кризиса семьи (нестабильность брака, изменение критериев оценки его успешности, проблематичность распределения супружеских обязанностей в мире, где оба супруга работают), а с другой – кризиса маскулинности (ослабление привычной мужской гегемонии и связанное с этим изменение традиционных представлений о мужественности, конфликт между трудовыми и семейными обязанностями, превращение отцовства из обязательного в факультативное, появление новых отцовских практик и связанных с ними психологических проблем и т. д. и т. п.)» [3].
Профессиональных психологов также заинтересует монография Юлии Борисенко о психологии отцовства [4]. Автор рассматривает историю и современное состояние отцовства как психологического феномена, уделяет внимание социокультурному влиянию на роль отца в семье, описывает структуру и функции отцовства.
Вместе с Ксенией Белогай Борисенко выделила и экспериментально подтвердила три этапа формирования отцовства:
1) стереотипное представление об отцовстве до беременности супруги (партнерши);