– Если так, то в этом я пошла в тебя, мама. Ты никого никогда не слушаешь! – воскликнула Маша. – Даже если бы я попыталась что-то тебе объяснить, рассказать…
– Девочки, не ссорьтесь. В конце концов, сегодня праздник! – папа улыбался примирительно. Мама посмотрела на Машу долгим взглядом, а затем вдохнула полной грудью.
– Ладно, Маша, перестань. Не обижайся, не ссориться же нам теперь из-за того, что тебя НЕ уволили. И потом, ты всегда делаешь, что хочешь.
– Это не так! – попыталась вклиниться Маша, но мама отвернулась к отцу.
– Это все – твое воспитание. Всегда ей все позволял.
– Таня! – растерянно развел руками папа.
– Надеюсь, ты не пожалеешь о таком своем либерализме! – гордо бросила мужу Татьяна Ивановна и протянула руку Марии. – Пойдем, я провожу тебя, Маша.
Маша безвольно поплелась за мамой, и только при выходе из школьных дверей поняла, какую катастрофическую ошибку совершила. Да лучше бы она сбежала через окно, воспользовавшись идеей своего младшего брата с ремнем от портфеля. Лучше бы она сделала вид, что ей нужно в этот туалет, и выпрыгнула бы там из форточки. Потому что теперь – и безо всяких шансов на то, чтобы отмотать все назад, – Маша была вынуждена объясняться по другому поводу. Ее забывчивость простиралась куда дальше, чем она думала. И не только о том, что ее НЕ уволили, Маша забыла рассказать родителям.
– Маша, а что ЭТОТ ЧЕЛОВЕК делает тут? – зазвенел мамин голос рядом с Машиным ухом. Еще бы, ведь перед школой, рядом с блестящим от дождя черным джипом стоял Николай Гончаров, высокий широкоплечий мужчина с острым и умным взглядом. Он был одет в дорогой костюм – двубортный пиджак глубокого синего цвета, идеально сочетающийся со светлой рубашкой в голубую полоску и галстуком в тон пиджаку. Брюки были холодного оливкового оттенка, но сочетались с пиджаком идеально. Николай держал над головой широкий мужской зонт, в другой его руке – красная тряпка для Машиной мамы – огромный букет красных роз. Да уж, Маша забыла сказать маме, что они с Николаем Гончаровым не только помирились, но и…
– Мама, Николай приехал за мной, – затараторила Маша. – Он меня отвезет в поселок.
– А веник зачем? В качестве бонуса? – хмыкнула мама, решительно направляясь к Николаю, который, наивный, доброжелательно улыбался приближающейся делегации. Такой высокий и сильный, но Маша всерьез испугалась за него. Ведь, как ни крути, а она забыла сказать маме, что они с Николаем помирились. Да и когда бы ей это сделать? Еще вчера Маша бегала по квартире и кричала, что увольняется, что мама может забыть о Николае Гончарове. Хотя как можно забыть того, кого видела всего один раз и ничего о нем не знаешь!
– Добрый день! – воскликнул Николай, бросаясь вперед к Татьяне Ивановне, чтобы закрыть ее зонтиком от дождя. – Прекрасная погода, не правда ли?
– Неправда, – отрезала мама. – Вы – Машин шофер?
– Шофер? – нахмурился Николай, бросая суровый взгляд на Машу.
– Мама, я тебе потом все объясню! – попыталась вмешаться Маша, но было поздно. Николай был не из тех людей, с которыми можно было просто так шутить. И уж точно не из тех, кого стоило называть шофером. Не так давно Маша не знала о Николае Гончарове почти ничего, кроме того, что он – главный заказчик их архитектурного бюро, что он крайне жесткий человек, с которым нужно вести себя очень осторожно. За глаза в их фирме Николая Гончарова звали Доном Корлеоне, отчасти за отдаленное внешнее сходство с молодым Аль Пачино, а отчасти за слухи о темном происхождении капиталов его холдинга. Все это знала Маша, но ни о чем этом не имела никакого понятия Машина мама. Для нее Николай Гончаров – взрослый мужчина, с которым она застала свою дочь в постели. Взрослый мужчина, взявшийся, как черт из табакерки, неизвестно откуда в то время, как мама с папой и Сашкой уезжали в отпуск. Черт из табакерки, который довел ее любимую дочь до слез.
– Чего тут объяснять? – вспылила Татьяна Ивановна. – У вас в поселке что, шоферов не хватает, что присылают кого попало? Николай, да? Я не успела расслышать вашего полного имени, поскольку вы так быстро убежали из спальни моей дочери.
– Зовите меня просто, Николай Николаевич, – сказал Гончаров тихо. – А вы, я так понимаю, Татьяна Ивановна, верно? Я правильно запомнил ваше имя?
– Правильно запомнили, но могли бы и не трудиться. Вам мое имя ни к чему.
– В этом я с вами категорически не согласен, Татьяна Ивановна, – добавил Николай вкрадчивым голосом. Глаза его опасно блестели, и Маша таращилась, как могла, чтобы остановить его взглядом. Но, как говорится, нашла коса на камень.
– Отчего же? – притворно удивилась мама. – Не думаю, что нам придется много общаться.