Мирзахановым был создан отдел организации труда, подчинявшийся лично ему. Усилился контроль качества на промежуточных этапах, принимались меры по борьбе с перерасходом, хищением сырья и материалов, укреплению финансово-сметной дисциплины. Кроме того, новый директор развернул борьбу с «вредительством». В его приказе от 10 мая 1938 г. говорилось: «Одним из методов вредителей на нашем заводе стал метод замаскированного вывода из строя производственного оборудования с целью дезорганизации всего производства».[53] Одним из примеров «вредительства», по мнению Мирзаханова, было содержание импортного оборудования в недопустимом состоянии.
В механическом цехе № 1 простои оборудования по причине аварий в среднем составляли 25 % от его общего числа в цехе. Ремонт производился некачественно, значительное количество станков использовалось технологически неправильно. Например, горизонтально-фрезерный станок «Ванделер» № 274 в механическом цехе № 2 использовался для разрезки металла, хотя не был предназначен для этого. В связи с этим были организованы комиссии по цехам с целью проверки знаний технологии мастерами, наладчиками и бригадирами.
Тяжелое положение наблюдалось и в кузнечно-прессовом цехе. Из-за чрезмерной загрузки там участились аварии оборудования. Так, 20 июня вышел из строя молот № 6334, а 27 июня – молот № 6338. 4 июля сломался молот № 6348, и это была уже двадцатая серьезная авария с начала года. Сгорали электродвигатели, разрушались печи. В итоге план перехода на штамповку деталей для Ф-22 выполнен не был. А газета «За ударные темпы» от 22 сентября 1938 г. изобличала дисциплину в этом цехе: «опоздания», «уход раньше окончания смены», «пьянство».[54]
Во втором квартале 1938 г. из-за большого количества сверхурочных работ ремонтно-механический цех перерасходовал фонд зарплаты на 11 тысяч рублей, а цех № 13 – на 19 тысяч рублей. Причем наибольшее число сверхурочных часов тратилось на ликвидацию последствий аварий и ремонт оборудования. За девять месяцев того года общий перерасход фонда зарплаты по заводу составил три миллиона рублей при выполнении плана на 79 %. Брак и простои зачастую оплачивались полностью, выплачивались необоснованные премии. Таким образом, финансовая дисциплина была из ряда вон плохой.
Впрочем, подобные явления наблюдались во всей советской промышленности. 17 мая 1938 г. вышел приказ Наркомата оборонной промышленности (НКОП) «О перерасходе фонда зарплаты». В нем приводилась следующая таблица.[55]
В 1937–1938 гг. на заводе № 92 участились пожары. Только в мае 38-го года в термическом цехе произошли четыре пожара, причем один из них привел к взрыву печи. Потребовалось даже создание в цехе стационарного поста пожарной охраны.
Директор Мирзаханов объяснял это в духе времени – «вредительством». В своем приказе от 19 мая 1938 г. он, в частности, писал: «Враги народа, орудующие на нашем предприятии, практикуют путем пожаров и взрывов выводить из строя цеха и завод в целом. Неразоблаченные вредители на заводе и сейчас пытаются делать свое гнусное дело. 9.05. – пожар в цехе № 6, 9.05. – калильщик Чиняев взорвал печь, 17.05 – два пожара».[56]
Однако большей частью эти происшествия объяснялись вполне объективными причинами, в основном перегрузкой оборудования. «Вредили» же по большей части не специально, а вследствие низкой культуры труда и наплевательского отношения. Впоследствии большое число пожаров и загораний привело к формированию на заводе специального пожарного поезда, состоявшего из паровоза, вагона с противопожарным инвентарем и двух 20-тонных цистерн с водой.
В 1938 г. на «Новом Сормове» проводятся широкие мероприятия по повышению производительности труда. Сборка орудий Ф-22 – основной продукции завода – ставится на конвейер. Пересмотрены технологии горячей и холодной штамповки в направлении сокращения количества станко-часов и ручных работ. Фасонное литье переводится на машинную формовку. Ручная обрубка металла заменяется механизированной, простые токарные станки – многорезцовыми и револьверными. Все это позволяло высвобождать рабочую силу, направляя ее на другие участки.