Со стоном я бросаю свою бутылку с водой и трусцой возвращаюсь на поле.
"Поднимай свою гребаную задницу, Бенджамин", - кричит Гэвин на Бена, который все еще сидит на земле, свесив голову, после того как Санти побил его. "Ты забыл, в какой ты сегодня команде?" - рявкает он.
Бен вздыхает, вставая.
Я ободряюще хлопаю его по плечу, когда пробегаю мимо. "Встряхнись, Би. В следующий раз у тебя все получится".
"Олли!" Санти танцует в мою сторону, широко улыбаясь. "Bailemos!" (Давай танцевать)
Я смеюсь и танцую ему навстречу, повторяя его движения, пока мы не делаем "дай пять". Глаза Гэвина сужаются при виде меня, его челюсть яростно сжимается.
Это первый раз, когда он признал мое существование после нашего столкновения в коридоре прямо перед тем, как я доставил кофе нашим тренерам. Он исчез, когда я развернулся после того, как отдал Марии и Дэну их напитки, готовый отправиться на следующую остановку.
Что, вероятно, было к лучшему.
На самом деле, определенно к лучшему.
Потому что во время нашей небольшой прогулки по коридору, ведущему к этой доставке, я был немного, ну, очень немного, рассеян. Я не мог избавиться от прилива жара во всем теле, который охватил меня в машине, когда Гэвин посмотрел мне прямо в глаза и произнес слово "член".
Впервые я забеспокоился, что выдал себя.
Дело в том, что, хотя я считаю, что у него характер ржавого морозильника, я не могу отрицать, что Гэвин чертовски горяч. К счастью, я обнаружил, что его дерьмовое отношение ко всему помогает мне подавить влечение, которое я питаю к нему с подросткового возраста, задолго до того, как я его узнал.
Фрея выросла, вожделея Дэвида Бекхэма. Я вырос, вожделея Гэвина Хейза. Как озабоченный подросток, открывающий для себя свою сексуальность, я столько раз возбуждался, мысленно представляя то, что видел на его телеиграх. Толстые, точеные бедра, воспоминания о его широкой обнаженной груди после того, как он победно сорвал с себя футболку, усеянную темными волосами, которые закручиваются вокруг сосков, затем скользят по животу, мимо пояса, приводя к толстому тяжелому контуру в шортах.
Это помогло, насколько он придурок. Мне стало намного легче придерживаться обещания, которое я дал себе много лет назад: похоть, секс, романтика - ничто из этого больше не проникнет в мою профессиональную жизнь.
Но в машине? Эта решимость просто... растаяла. Остались только я и Гэвин, и его грозный голос, произносящий "член", и звук этого слова пронесся по моим костям, как землетрясение низкого уровня.
А потом я почувствовал, что он смотрит на меня, когда я шел по коридору. После двух лет злобных взглядов, которые он бросал на меня, когда думал, что я не смотрю, я узнал, каково это - чувствовать на себе взгляд Гэвина.
И они были прямо на моей заднице.
Что, знаете, вполне объяснимо. У меня отличная задница. У него глаза в голове, и они, естественно, были прикованы к приятному виду перед ним. Но это было похоже на солнечный свет, согревающий мою кожу в прохладный день, на горячую дорожку медленных поцелуев вниз по позвоночнику, руки, обхватившие мои бедра, притягивающие меня к...
Ага. Нет. Вот где я не могу позволить своим мыслям снова блуждать. Потому что именно так я увлекся дневными мечтами и чуть не прошел мимо комнаты тренера.
Из-за этого Гэвин чуть не врезался в меня, но нас обоих спасла его неестественная для такого большого тела ловкость. Его плечо коснулось моего, его рука обвилась вокруг моей талии, и, слава Богу, я вдохнул его, что было неразумно, но, к сожалению, не предотвратимо, потому что он пах так чертовски хорошо. Чистый и пряный.
Дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда тренер дал свисток к очередному старту. Я вздыхаю, расправляю плечи, борюсь с этим бредом. Я не могу этого сделать - начать думать о Гэвине так, как когда-то это было так естественно, как я поклялся себе, что больше никогда не будет места рядом с моей футбольной карьерой. Я понял это на собственном опыте в колледже, и я не собираюсь повторять эту ошибку дважды.
Я концентрируюсь на своем окружении. Мое счастливое место. Поле. Солнце в небе, мяч у моих ног, ветерок целует мою кожу. По крайней мере, я пытаюсь, но это трудно, когда все, о чем я могу думать, это о том, что сделало Гэвина Хейза злее, чем он когда-либо был.
Неужели он так разозлился из-за совместного содержания?
Передав мяч Карло, я бегу вверх по полю, занимая место наверху. Я отвлекаюсь, наблюдая за тем, как Гэвин отдает приказы из своего командного центра в центре поля, ветер сильно развевает его темные волосы в разные стороны, солнце отливает кончики его густых ресниц бронзовым цветом, подхватывая рыжий цвет его бороды.