Наступает короткая пауза. "Ты сказал "только одна кровать"?
"Вигго!"
"Что? Я задаю вопрос!"
Я застонал от разочарования, откинув голову назад и уставившись в потолок. "Да", - мрачно бормочу я. "Только одна кровать".
"И вы... держались за руки?" - осторожно спрашивает он.
Я смотрю в потолок. "У меня был приступ паники во время полета. Он держал меня за руку и разговаривал со мной, помог мне успокоиться, пока не стало совсем плохо. Потом я заснул, проснулся, а он все еще держал меня за руку, и теперь мы вместе в номере отеля, и он вел себя очень напряженно и был обеспокоен тем, что случилось в самолете, а потом он сказал что-то очень загадочное, и это меня напугало, потому что это бессмысленно. Он огромный мудак, который ненавидит меня, и которого я, честно говоря, тоже терпеть не могу, но, черт возьми, мы продолжаем лезть в личное пространство друг друга, а теперь он сбрасывает на меня эту, типа, поэтическую бомбу!". Я продолжаю, резко вдыхая воздух. "Я держал тебя за руку через весь гребаный континент, Оливер Бергман. Делай с этим, что хочешь". Вот что он сказал!"
Наконец, я закончил. На другом конце линии на мгновение воцаряется тишина, пока мой брат не издает долгий, медленный свист. "Вау. Это поэтично. Он действительно так сказал?"
"Да". Моя грудь снова сжалась. Мои ноги чешутся от желания пройтись. Пройдя через всю комнату, я захожу в ванную. Слабый след Гэвина остается - чистый, теплый и немного пряный. Я не вдыхаю глубоко, чтобы уловить каждый след.
Потому что это было бы жутко.
Я просто... немного вдыхаю.
"Ты там в порядке?" спрашивает Вигго. "Делаешь упражнения на глубокое дыхание?"
"Чтобы не причинить тебе телесных повреждений, когда вернусь домой", - бормочу я, глядя на свои растрепанные волосы и пытаясь что-то с ними сделать. Они находятся в этой странной фазе отрастания, когда они чуть выше моих ушей, но едва достаточно длинные, чтобы собрать большую их часть в хвост. "Вигго, что происходит? Что ты натворил? Что, черт возьми, происходит?"
"Олли-бо-болли". Вигго хрустит яблоком и говорит, откусывая его: "Во-первых, мне жаль, что у тебя был приступ паники. Это совсем не весело".
"Веселья ноль", - соглашаюсь я, отказываюсь от прически, кручусь и прижимаюсь задницей к раковине. "Спасибо. Со мной все будет в порядке. Это просто... много".
Я не вижу, но чувствую его одобрительный кивок. "Перелет через всю страну, когда ты ненавидишь летать".
"Да."
"Первая игра предсезонки", - добавляет он.
"Ага".
"Встреча с твоим бывшим из колледжа, который играет в команде соперника".
"И это тоже", - соглашаюсь я.
"Впервые совокупляться с парнем, в которого ты был влюблен с подросткового возраста".
"Боже, да!" Я вскарабкиваюсь с раковины, как будто побег из комнаты, где все еще витает запах Гэвина, как-то отвлечет меня от того, в чем я только что признался. "Я этого не делал - ты меня этим запутал".
"Оливер".
Черт. Теперь я вижу его изогнутую бровь. Та, которая говорит: "Я вижу твою херню, и я на нее не куплюсь".
"Чувак, я вырос с тобой, помнишь?" - говорит он. "Я знаю, как сильно ты в него влюблялся, когда мы были подростками. Черт, я влюбился в него, когда мы были подростками. Гэвин Хейс горяч и компетентен. Более чем компетентен. Он чертова легенда. Его будут помнить как одного из великих еще при нашей жизни".
"Он не умер", - защищаясь, говорю я. "Или на пенсии. Хватит говорить о нем в прошедшем времени".
Возникает густая, тяжелая пауза. Несомненно, он кусает губу, стараясь не улыбаться.
Я плюхаюсь обратно на кровать, застонав от разочарования. "Меня бесит, что я знаю тебя так хорошо, точно знаю, что ты сейчас делаешь и думаешь".
"Неужели я такой предсказуемый?" Я смотрю в потолок. "Ты пытаешься не улыбаться, но у тебя ничего не получается, и в глазах у тебя этот коварный блеск".
"Черт, ты хорош. Ладно, вернемся к тому, о чем я говорил, пункт номер два: как ты думаешь, может быть, вы двое... увлечены друг другом? Я имею в виду, есть ли чувства? Просто действительно..."
"У меня нет чувств!" Я подпрыгиваю на кровати. "У меня огромный стояк на него. Вот и все. Он горячий и, как ты говоришь, компетентный. И он... властный и напряженный, а это моя кошачья мята. Но он также огромный, высокомерный, холодный, язвительный придурок, которого я терпеть не могу".
"Который держал тебя за руку", - напомнил он мне.
"Выдающийся человек".
"И бросил поэтическую бомбу", - добавляет он.
"Ладно, значит, еще одно отклонение".
"Олли, ты можешь игнорировать эту поэтическую бомбу, но если ты это сделаешь, ты будешь отрицать. Он испытывает к тебе какие-то чувства", - говорит Вигго.