Я дергаю его за рубашку и прижимаюсь к его щеке, мой рот шепчет над его ртом. "В последний раз", - говорю я ему.
Он улыбается в ответ на первое прикосновение наших губ. "Такая хорошая песня".
"Заткнись. Поцелуй меня в ответ", - ворчу я, скользнув руками по его талии и притягивая его к себе. "Сосредоточься на этом вместо Гамильтона хоть на одну гребаную минуту".
"Ага!" - говорит он мне в губы, прежде чем я заглушаю его глубоким, крепким поцелуем. Теплым, мягким и влажным. В моем горле раздается стон, когда я всасываю его язык. "Я знал, что тебе это нравится", - говорит он, погружая руки в мои волосы, обхватывая мою шею.
"Это удручающе запоминающийся саундтрек", - признаю я.
Он стонет. "Не делай этого".
Я целую его скулу, уголок его рта. "Что делать?"
"Заставь меня хотеть тебя еще больше. Гамильтон - моя слабость".
"Лин-Мануэль Миранда - твоя слабость", - рычу я на его шею, покусывая ее, а затем успокаивая языком. "Ты напевал "Encanto" во время всей нашей разминки перед игрой. Ты называл его Шекспиром и Сондхаймом в одном лице. И я не ценю ревность к придурку из музыкального театра, который, кстати, на самом деле слишком стар для тебя".
Он откидывает голову назад, кладет руки мне на бедра, скользит ими по моей талии и разминает мою задницу. Я стону ему в шею. "Во-первых, - говорит он, - сорок два - это не так уж и много. Во-вторых, черт". Он задыхается, когда я зажимаю мочку его уха между зубами. "Напевание счастливой музыки помогает мне сохранять спокойствие, когда я нервничаю. Так что не смейся надо мной за это".
Я просовываю руку под его рубашку и нежно поглаживаю его спину, смакуя эти худые мышцы, его теплую, упругую кожу. "Я бы никогда".
Он фыркает от смеха, который превращается в грубый выдох, когда моя рука пробирается ниже, к поясу его шорт, я дразняще заглядываю под резинку, зная, что лезу туда, куда не следует. Я скольжу рукой по твердому изгибу его спины и скольжу пальцем ниже, дразня его. "То, что я хочу сделать с тобой", - шепчу я ему в ухо.
"Хейс", - простонал он, крепко обхватывая меня, пока я не почувствовал, как он, твердый и толстый, упирается в каждый пульсирующий, твердый дюйм меня. Я стискиваю зубы и дышу, преодолевая желание, пронизывающее мое тело. То ли это, то ли беспомощный стон, когда он работает собой против меня, его член трется о мой при каждом толчке его бедер. "Я хочу тебя", - шепчет он.
"Я тоже хочу тебя", - признаюсь я, ненавидя то, как тяжело дышу, как нуждаюсь и отчаянно. "Но мы не должны".
"Я знаю", - тихо говорит он, скользя руками по моей спине, разминая паутину жестких, болезненных мышц. "Но это не значит, что я хочу этого меньше".
Я кладу руки обратно на его бедра, прижимая его к себе, и целую его, медленно и нежно. Я не должен этого говорить, не должен этого хотеть. Но я слабею под его прикосновениями, так чертовски слаба. Он нужен мне так сильно, что весь смысл вылетает у меня из головы. "Если только..."
Он наклоняется, целует меня в ответ, гонясь за мной, требуя большего. "Если только что?"
"Мы просто... почешем зуд один раз. Выбросим его из головы".
Он колеблется мгновение, отстраняясь и удерживая мой взгляд. Грубый глоток проходит по горлу. "Когда?"
"Сегодня вечером". Я прижимаюсь к его челюсти, провожу большим пальцем по его рту, обводя его. "Сейчас".
Он опускает голову, берет мой большой палец в рот и сосет его.
"Блядь". Я крепко сжимаю его талию и прижимаю его ближе, сжимая наши груди.
Оливер выпускает мой большой палец с хлопком, глаза смотрят на меня. "Где?"
Сладкое, пьянящее облегчение проносится сквозь меня. "Куда угодно. Все, что захочешь".
Он улыбается, самодовольно и удовлетворенно.
"Заткнись", - рычу я на него, крепко целуя его и прижимая к раковине.
"Я ничего не говорил!" - бормочет он мне в рот.
Я надвигаюсь на него, сильно и целенаправленно, скользя каждым дюймом себя по каждому дюйму его тела. Его глаза закрываются. "Ты думал об этом".
Он ухмыляется, обхватывая мою задницу и сжимая ее. "О чем думал?"
"Что я так отчаянно хочу попробовать тебя на вкус, прикоснуться к тебе и заставить тебя кончить столько раз и разными способами, пока ты даже не сможешь ходить прямо, что я бы снял тебя на крыше In-N-Out, если бы ты меня попросил".